— А хотя бы и моя!

Николай говорил, весело улыбаясь, сжав кулаки; он знал, что говорил для Нади, только для нее, говорил с нарочито горячей убежденностью.

Надя выразительно взглянула на Плетнева, и тот кивком головы как бы ответил: я очень рад, что мой товарищ для вас не загадка. И даже подмигнул ей.

Надя невольно засмеялась.

И опять с Николаем случилось то, что случилось в первую встречу. Губы его чуть дрогнули, улыбка сбежала с лица, руки опустились, рассказ о металле показался бессвязным, интонации крикливыми, словно он мальчишески храбрился, чтобы не стушеваться в присутствии Плетнева. Он остановился и вдруг сказал преувеличенно весело, как и в прошлый раз:

— Что это я не даю вам поговорить? Друзья детства, давно не виделись, а я… чудак! — Он протянул Наде руку, боясь, что нарочитая улыбка исчезнет раньше, чем ему самому этого хочется. — Еще встретимся. До свиданья!

Он повернулся и быстро пошел.

— Куда же ты? — чуть усмехаясь, спросил Плетнев.

— У меня дело, ей-богу, — стал уверять Николай. — Я диссертаций, правда, о резании металла не пишу, но резанием занимаюсь.

— Видали? — сказал Плетнев.

— Обидчивый какой-то… — смущенно ответила Надя.

— А кто же его обижал? Это он старался обидеть… Впрочем, пустяки. Мы с ним старые приятели. Пять лет знакомы. Обойдется. Давайте лучше поговорим о другом. — Плетнев поправил галстук под крахмальным пикейным воротничком, не спеша достал расческу и, улыбаясь, начал приглаживать свой «ежик». — Давно мы не виделись…

— Десять лет…

— Забываются клятвы, — как бы для себя сказал он.

Надя напомнила, не то извиняясь, не то поясняя, что они были тогда детьми.

— Ах, да, действительно! Мы были тогда детьми, а теперь мы взрослые и скоро выйдем замуж.

— И скоро женимся! — сказала Надя, пытаясь придать разговору шутливый оттенок.

— Нет, не скоро.

— Напрасно, — засмеялась Надя. — Простите.

— И вы меня простите! — Плетнев быстро взял Надю за плечи, притянул к себе и сильно поцеловал в губы. Надя не успела ничего сказать, не успела отклониться и только тогда опомнилась, когда услышала: — Не обижайтесь. Это — за несбывшееся…

Как ни в чем не бывало, он заговорил о своей работе, потом начал расспрашивать Надю, настоятельно советовал ей учиться. Без этого трудно жить, почти невозможно. Надо думать о себе, надо совершенствоваться. Учиться никогда не поздно.

Разговор успокоил Надю. Николай тоже говорил ей об учебе. Сама не зная почему, она вдруг спросила:

— Окажите, а может ли быть многотаранный коксовыталкиватель?

— Невозможная вещь! Это лишнее доказательство тому, что вам непременно нужно учиться.

Откровенный смех Плетнева задел ее. Надя попыталась освободить руку. Она и сама знала, что такая машина невозможна, однако, подумала, что Николай убеждал ее, хотя сам, должно быть, не верил в это. Плетнев понял, что обидел Надю. И, чтобы сгладить впечатление, сказал:

— А вы тоже, как мой приятель…

Он не договорил. Навстречу им, из-за поворота аллеи, вышел Сергей Сергеевич об руку с женой. Поздоровались.

— Знакомы? — спросил Сергей Сергеевич, глядя на жену и Плетнева. — По крайней мере ты мне говорила…

— Знакомы, — подтвердил Плетнев. — Мне сегодня положительно везет. Вторая встреча за день. Только что занимались воспоминаниями детства.

— А теперь займемся воспоминаниями юности? Помните гаданье под Новый год?

— Нет, что-то не помню! — неловко пробормотал Плетнев.

— Я вам как-нибудь напомню, — пообещала Софья Анатольевна и этим вконец уничтожила Плетнева.

Наде стало неловко за него, и она отвернулась.

Софья Анатольевна едва поклонилась ей и еще сильнее оперлась на руку мужа. Своим красным шелковым плащом, глянцевыми резиновыми сапожками, сдвинутым набок беретом — всем своим видом она хотела как можно больше придать себе милой небрежности.

— Из мастерских? — спросил Сергей Сергеевич, обращаясь к Наде. — У нас людей много, всех и не упомнишь.

— Нет, — ответил за нее Плетнев. — Надя на коксохиме работает. Техником…

Надя удивленно взглянула на него.

— Я — машинист коксовыталкивателя.

— А Леонов сказал, будто вы техник, — проговорил Плетнев, чуть краснея. — Прошу извинить, видимо, я все перепутал.

Надя с сомнением выслушала оправдание Плетнева.

Сергей Сергеевич заложил руки в карманы полувоенных, защитного цвета брюк и, чуть покачиваясь, самодовольно произнес:

— Я сам из рабочих. — Посмотрев на жену, спросил у Плетнева и Нади: — Что вы намерены делать? Есть предложение: к нам на чашку чая.