Постепенно заброшенные здания на Шпитгамне начали оживать. Стали прибывать и технические специалисты, в отборе которых Ренгартен также принимал самое непосредственное участие.

И вот уже подняты антенны, и начали проводиться первые пробные сеансы радиопеленгации. Каково же было удивление Ренгартена, когда была засечена работа берегового передатчика, расположенного под Ревелем. Он несколько успокоился, поняв, что передача могла вестись с расположенной в этом месте радиостанции на маяке Кыпу. Однако спокойствие оказалось недолгим. Дело в том, что перехваченная радиограмма содержала сообщение, составленное неизвестным кодом, а это уже было сигналом для контрразведки.

1915 год. Апрель. Свинемюнде

Командир подводной лодки «U-26» капитан-лейтенант Эдевольф фон Беркхайм получил странное, на первый взгляд, задание: взять на борт как можно больше мин и скрытно идти к Аландским островам, где не ставить минную банку, а передать груз финскому траулеру. Описание траулера и точные координаты рандеву были указаны в запечатанном письменном приказе, вскрыть пакет следовало в море. Странным было и то, что напутствовал подводника блондин в штатском, а сопровождавшее его неожиданно многочисленное морское начальство в этот раз почтительно помалкивало.

– Эта операция очень важна для нас, господин капитан-лейтенант, — мягким баритоном говорил блондин. — Успех подобных миссий может коренным образом сказаться на оперативной обстановке в бассейне Балтийского моря в нашу пользу. Вы опытный подводник и, надеюсь, с успехом решите поставленную перед вами задачу. Помните, главное — скрытность. Противник ни в коем случае не должен разгадать наши намерения. В фазе перегрузки мин при малейшей опасности со стороны русских вы должны немедленно прекратить операцию и уйти, а траулер потопить и позаботиться о том, чтобы свидетелей не осталось.

Барон фон Беркхайм недовольно вскинул брови и с вызовом посмотрел на этого штатского невежу.

– Извините, я офицер флота, а не мясник, — резко высказался он, и тонкий аристократический усик молодого дворянина стал несколько подергиваться.

Блондин в свою очередь недовольно поморщился, однако волю своим чувствам не дал.

– Да-да, барон. Я понимаю ваше недоумение, но это приказ, строжайший приказ. Если траулер с грузом мин попадет в руки русских, они о многом смогут догадаться, и наши планы провалятся, а это очень важные планы, которые нанесут урон врагу и сохранят жизни многих немецких моряков и солдат.

– Боюсь, моей команде это не понравится, так же как и мне.

– Вы не командир на своем судне? Я, конечно, слышал о некоторых вольностях на подводном флоте. Тем не менее мне рекомендовали вашу лодку как образцовый боевой корабль с требовательным командиром и сплоченным экипажем, готовым к выполнению самых трудных заданий командования. Меня ввели в заблуждение?

– Мы готовы к выполнению любых боевых заданий, однако мои ребята не расстрельная команда. А может, мне и свою команду заодно расстрелять из соображений секретности? — довольно жестко ответил фон Беркхайм.

– Каждый должен выполнять свой долг, а выполнение долга не всегда простое и приятное занятие, — в голосе штатского зазвучал офицерский металл. — А вашу команду найдется кому расстрелять вместе с вами, если не выполните приказ.

– А топить русских станете вы?

– Все, дискуссия закончена. Вы отказываетесь выполнять приказ?

– Нет, конечно, — усмехнувшись, ответил барон.

– Тогда, как там у вас говорят, семь футов под килем. С нами Бог.

На этом блондин закончил и быстро покинул моряков.

– У подводников так не говорят, — буркнул фон Беркхайм вслед и недоуменно спросил: — Кто это был, господа?

– Вы спорили с человеком, который любого из нас способен отправить на эшафот, так что не дай вам бог не выполнить это задание, барон, это все, что вам нужно знать, — ответил командир флотилии. — Отправляйтесь на лодку.

Вскоре «U-26» покинула базу, хотя ее командир так и не понял, каким образом финская лайба с минами может коренным образом изменить обстановку. Однако барон был действительно хорошим подводником, и через двое суток операция была успешно завершена.

1915 год. Апрель. Кипу

Офицер Особого делопроизводства Рагнар Ансельмович Окерлунд уже четвертый день наблюдал за маяком. Было ему в ту пору тридцать лет, и к этим годам Рагнар Ансельмович считался опытным контрразведчиком с холодным рассудком и здравым умом, чему немало способствовало его скандинавское происхождение. Был он строен, светловолос и даже красив, при этом по-русски говорил совершенно без акцента. Славился он еще и тем, что благодаря своим шведским и норвежским предкам знал все скандинавские языки.