– Да, ты умница, и сейчас только от нас с тобой зависит – получится ли у Драса и Брана договориться с южанами, вернуть людей, что привезли южане. Это сильно поможет нам, Юта.

– Иди с ней, Сири, не переживай за меня, - она обняла меня. – Я очень рада, что ты стала такой… Другой. Ты сильнее мужчин, и думаешь не только о выгоде, но и о людях. Как с харкамами.

– Идем, я отвела лошадей, нам нужно пробраться до леса незамеченными, а там мы поедем верхом. Я надеюсь, увидев эту траву, ты поймешь, что дело в ней. – в дом заглянула Тиара, и тут же вышла. Я осторожно вышла.

Мы пробирались осторожно, потому что люди еще не спали, но Тиара шептала пригнуться, и если нам встречался кто-то, она здоровалась, и ждала, когда все уйдут, только тогда мы продолжали движение. Мы дошли до леса только за час. От леса мы выдвинулись верхом, и я гнала за хвостом лошади, на которой сидела Тиара, потому что только она хорошо знала дорогу.

Еще не рассвело, когда мы были на месте. Весь лог был в тумане, и терпкий запах выдавал цветущее растение. Но он был мне не знаком. Только с первым лучом солнца, когда туман начал подниматься, я увидела эту красоту – белоснежное покрывало, что повторяло ландшафт простиралось метров на пятьсот. Это было настолько красиво, что минут десять я стояла как зачарованная. Это было похоже на дикую морковь, и эти цветы, благодаря которым ее называли «птичье гнездышко», еще викинги применяли для того, чтобы избежать беременности. Здесь, в этом мире были похожие на наши растения, но их было мало: ол был как картофель, только с иной структурой, и более сладкий, было растение типа гороха или фасоли, но в идеале не походил ни на один.

– Тиара, а когда оно отцветает, корзинка с цветами собирается в пучок и становится чуть пушистой?

– Да, оно как…

– Как птичье гнездо, да?

– Да, точно, как маленькое гнездо с пухом, - она посмотрела на меня с удивлением. – мы собираем, когда оно цветет, а корни собираем перед холодами.

– Да, Тиара, скорее всего, именно из-за него ваши женщины не могут выносить дитя. Корень может быть не опасен, а вот эти цветы… - я сорвала пучок, завязала и положила в мешок – дома еще посмотрю на него, да и нужная вещь, в некоторых смыслах.

– Как это доказать женщинам?

– Ты говоришь, что подруга ждет дитя?

– Да, она перестала пить чай и есть этот нос.

– Возвращаемся, Тиара, приведи меня к ней, срочно, - я запрыгнула на лошадь, и не дожидаясь, пока та отменит решение о завтраке, поскакала по нашим следам.

– Мы должны поесть, - она нагнала меня, и просила остановится.

– Нет времени, и я надеюсь, они не заметят, что ты увела меня из стана.

Остановились только раз, чтобы напоить лошадей, и примерно после обеда мы были уже в стане. Мы почти загнали лошадей, и в стан мы въехали верхом. У деревни нас встречала Манура, так не вовремя вернувшаяся домой.

– Манура, я прошу вас, не решайте ничего, и не наказывайте Тиару. Она просто показала мне эту вашу траву для чая. Я уверена, что из-за нее у ваших женщин не рождаются дети. На наше счастье, вокруг нас сейчас собирались женщины, и внимательно слушали.

– Тиара, почему ты приняла решение сама, и сделала так, как она хочет? – их глава даже не смотрела в мою сторону, и сейчас со злостью смотрела на свою подопечную.

Тиара спрыгнула с лошади, достала из моего мешка траву, что я нарвала в поле, и ткнув им под нос Мануре, со злостью ответила:

– Потому что я не хочу, чтобы моя сестра и моя подруга умирали каждый раз, когда умирает их ребенок внутри. Потому что я не хочу лежать с этими общими мужчинами, Манура. Потому что может быть важен каждый рассвет, и нам нельзя рисковать сейчас только потому что эти слова говорит иноземка. Смотри, они здоровы, они говорят, что их дети здоровы. Значит, и у нас тоже могут быть дети, – она швырнула букет под ноги Мануре. – Мы уже несколько рассветов не пьем эту траву, и, если вы будете против, я уйду в их стан, чтобы родить ребенка. И никто не остановит меня и моих сестер.

Манура не ответила, а развернулась и ушла с женщинами в хижину. Я пошла за ней, и меня впустили. Она сидела за столом, обхватив лицо ладонями.

– Сири, ты знаешь сколько бед несет ее непослушание для нашего стана?

– Манура, а ты знаешь, что каждый день может быть дорог для тех, кто сейчас уже ждет ребенка? Не думай сейчас о власти, я предлагала тебе разобраться в этом, но тебе показалось, что поездка в лагерь сейчас важнее.

– Безопасность важнее…

– Только не говори это женщинам, что терпят унижение, деля между собой одних и тех же мужчин. Вы лишаете их любви, лишаете радости материнства. Им уже плевать – будут ли они жить, потому что смысла жить у них просто нет.

– Ты хорошо говоришь, только не знаешь, как тяжело прокормить и защитить их, - она встала и закричала на меня.

– Я знаю, потому что мой стан – это вот столько твоих станов, и я там делаю то же самое, что и ты, - я встала, показывая ей все пальцы на обеих ладонях. – Если ты не дура, ты примешь нашу помощь. Я обещаю, что помогу вам, если ты отпустишь нас. Наши люди должны высадиться на берег, и мы должны вернуться с ними в наш стан. Там сейчас тоже, как и у вас, почти нет мужчин, и он в опасности. Там наши дети, Манура. А ты держишь нас здесь, убивая свой и мой стан, - я только к окончанию предложения поняла, что я громко ору, и стучу кулаками прямо перед правителем этой деревни, а значит, хорошего можно было не ждать.