За вырученные секунды Доминика успела оседлать иллюзионистку и сжать пальцы на её шее, удушая и забирая силы. Полностью задушить труп не получилось бы и при большом желании, но этого и не требовалось — нужно было лишь достаточно ослабить его, чтобы мертвеца удалось отправить в нужном направлении с билетом в один конец.

— Ничтожная дура! Сдохла бы в том же чёртовом лесу, от тебя и без того проку никакого не было! — Вскричала вдруг Ника, не понимая, как в целом посмела такое произнести. Чёрным стали наливаться даже белки её глаз, ибо радужка всех бушующих в хозяйке эмоций одна не выносила, делясь с нетронутой частью глаз. — Для чего ты всё это устроила?! Почему решила местью на месть идти?! Не догадалась, за что с тобой так обошлись?!

— Я просто хотела увидеть, как они страдают! — Прошелестела Ананья хрипло из-за сжатых на собственном горле пальцев. — Его мать! О-о-о, она столько мне боли принесла! Я не могла не желать тех же мучений её сыну, я хотела, чтобы и она страдала! Хочешь узнать, что она сделала? — Горькая усмешка слетела с губ с очередным хрипом. — Из-за неё мои родители оказались в финансовом аду и думали над тем, чтобы отказаться от меня, когда мне было не больше десяти, потому что содержать не могли! Сожалели, ревели, глядя мне в глаза, но думали, что с другими родителями мне будет лучше! Эта сволочь как-то повлияла на Тхирасака. Он сделал так, что мои родители в буквальном смысле слова узнали, какова на вкус земля. Не знаю, чем они это заслужили и, главное, что она сделала с Тхиром, но мама с папой обеднели, а я возжелала мести. Просто начала лучше учиться — красавицей я была всегда, — научилась в идеале управлять сознанием существ, создавать в их головах иллюзию безграничной влюблённости, а затем влюбила в себя Корна и сделала то, что ты, думаю, уже знаешь.

Дома умолкла. Глаза её продолжали расплываться чернотой, но взгляд стал мягче, тревожней, а разум просветлел, заставляя ослабить хватку на чужом горле. Фиолетовые волосы от частоты резких движений вылезли из-под тугой резинки, и опали на лицо подростку, продолжавшему безвольно лежать на полу.

Такие мертвецы по сути своей не могли врать об истинной причине, что наталкивала их на желание отомстить, что позволяло понять — сказанное ею было правдой. Но вдруг её родители творили зло, а мама Тиннакорна решила поставить их на место? Вдруг и они чем-то насолили ей? Любое существо может делать ужасные вещи, но при этом выдавать себя за ангела, отчего никто о его поступках и не догадается.

Высказывать своих предположений чужестранка не стала, — мало ли у мертвеца появится новый повод не уходить на покой? — а вновь попыталась втолковать духу мести, что причина, по которой она вернула своему телу существование, не была разумной.

— Но если кто-то и должен получить наказание в таком случае, то только те, кто его действительно заслуживают. Напрямую. Никак не через других, — заговорила сокрушённо, пытаясь вразумить подростка. — Использовать детей или друзей с возлюбленными — самое опрометчивое и гадкое, что может придумать существо, желающее возмездия. Дети родителей не выбирают, а близкие и друзья просто могут быть не осведомлены о делах своих товарищей. Всегда, при любых обстоятельствах наказание должны получать лишь сами виновные. Не те, кого они родили или любили. Так ты разрушаешь гораздо больше жизней, чем следует. Представь, сколько магов теперь тебя ненавидит и живёт с болью на сердце и в душе из-за страданий друга, на которые их обрекла ты? Тебе самой-то с себя не противно?

— Нет, — прошептала мстительница со сбитым, но уже не от удушья дыханием, с колкой обидой в розоватых глазах, с дрожью в губах и струйками слёз, текущими по вискам. — Мне плевать на всех. И на себя тоже. После моей смерти родители покончили с собой из-за его матери! Она обрекла их на это!

— Но они же были живы на момент, когда ты уходила в гнилой лес, верно?

Галицкая навела мёртвую магичку на нужную мысль и та, испуганно вздохнув от догадки, распахнула рот и внезапно задёргалась, вырываясь. Она завопила, точно ей клеймо раскалённым металлом ставили, и в душераздирающем крике клялась в воздух:

— Я убью его! Убью!

— Тише-тише, я понимаю твои чувства. Поверь, этот моральный урод за свои грехи расплатиться. Как только мы сможем их доказать, он за всё ответит. Тебе пора на второе Небо, Анья. А я, как только засажу его туда же, тебе весточку отправлю. Ты сама сможешь плюнуть ему в лицо и вынести для него приговор на те круги Ада, какие посчитаешь правильными для успокоения собственной души.

— На второе? — Сокрушёно выдохнула Ананья одними губами, выказав взглядом искренний страх. — Почему?

— Прости, это зависит не от меня. Ты — дух мести, а мстительность — один из десяти грехов Магии и магов, как потомков Божиих и защитников людских. Мы должны быть пусть и не всепрощающими, но настолько примирительными, чтобы не восставать после смерти и не портить этим мирское спокойствие, понимаешь? Но ты дралась с нами в полную силу, какой, я знаю, у тебя много, хотя и пощекотала мою щёку своим симпатичным маникюром, — Доминика усмехнулась, макнув подушечкой пальца по кровоточащим ранкам, и мельком глянула на красные капельки. — И сейчас ты бездействуешь, не нападаешь на меня, пока есть возможность, так что я помогу облегчить тебе начертанную тобой же кару. Но только при условии, что ты не возобновишь свои попытки убить обидчиков.

— Обещаешь? — Собравшись с духом, спросила девушка полушёпотом.

— Конечно, — успокаивающе улыбнулась Ника и уточнила: — Так ты согласна? — В ответ на согласный кивок иллюзионистки она удостоверилась, что сил напасть на кого-то у девочки уже не осталось, и слезла с неё. — Тогда тебе нужно будет вытерпеть последнюю встречу с Корном. Сможешь сдержать себя и переговорить с ним без убийств и проявлений агрессии? От тебя требуется просто рассказать всё, как есть, по возможности извиниться и перестать держать на него обиду, осилишь?