— Макаров, Красин, проверить!

Бойцы выскользнули из бронетранспортера и, перебегая от ствола к стволу, выдвинулись к поваленному дереву. Через минуту Макаров вернулся.

— Ствол не подпилен, его ветром сковырнуло, — доложил он. — Вот там, выворотень, отсюда плохо видно.

— Ясно. — Лукин поднялся и, перенеся поджатые ноги через борт, сел. — Сержант Степаненко, посмотрите в ящиках пилу и топоры, и к стволу. Голубев со мной. Миша, ты сиди тут.

Пацан кивнул, и капитан спрыгнул. Голубев выбрался следом. Он вместе с мальчишкой сидел на командирском месте, чтобы следить за действиями капитана и обучаться. Как ранее выяснилось, водителей оказалось трое — Лукин, Тамарин и Голубев. Однако, Голубев водил грузовик, а управление немецким бронетранспортером было сложнее. Тамарин же мог вести только мотоцикл. Поэтому Лукин усадил бойца рядом для обучения. Заодно за пацаном присматривал. Миша уже успокоился. А то все вздрагивал, всхлипывая. Сабли пока не нашли, вместо нее вручили патрон от мосинки, и усадили на командирское место вместе с Голубевым. Попросили не высовываться и смотреть только через переднее окно. Пацан всю дорогу сидел тихо, и хорошо, что тихо. И хорошо, что немцев нет. Вдруг бой начнется? И так обуза с двумя бойцами без сознания, а тут еще ребенок. Как с ними фронт переходить? Лукин решил — если попадется какое селение на пути, оставит мальчишку гражданским.

Капитан с Голубевым направились по дороге, обходя сосновый куст. Лейтенант остался за пулеметом на контроле. Тамарин и Абадиев сняли с цундапа пулемет и развернули его в тыл.

— Смотри, — говорил Лукин Голубеву. — Тут чтобы объехать сосны, придется притереться к соснам напротив, иначе не вырулишь, протиснуться сквозь ореховый куст. А тут… — капитан присел, — тут колеса скорей всего вывесятся.

— Тогда как проехать? — спросил Голубев. — Срубать сосну слева?

— Зачем срубать? — хмыкнул Лукин. — Как колеса повиснут, прибрать правую, и дать больше на левую гусеницу, и как танк на месте развернемся.

Капитан взглянул на бойца. Тот задумчиво чесал затылок.

— Не бойся, я тут броник проведу, а ты смотри и мотай на ус. Как минуем, за руль ты сядешь, а он тут тугой, зараза. Руки отваливаются.

Они подошли к поваленному дереву. Лукин осмотрел его, сходил к выворотню и вернулся по той стороне.

— Давно лежит. И дорога заросшая, значит тут ездили мало.

Подошел Степаненко. В руках топор.

— Пил нет, — доложил сержант. — Вот, только один топор нашелся. Тупущий… а наточить нечем.

Капитан сплюнул с досады. От егерского дома уходили в спешке. Мало ли немцы бой не услышали. Рисковать не стали — быстро собрались и ходу. Не забыли слить горючее с оставшихся мотоциклов. Правда, обе канистры, что по бортам ганомага были прицеплены, оказались пробиты во время скоротечного боя. Дырки заделали деревянными чопиками. Сначала залили бак ганомага до горловины, затем наполнили канистры и закрепили на бортах. Всех погибших бойцов положили на мотоцикл, а остальные спихнули в воду…

Вот проверить ящики никто не догадался. Инструмент, скорей всего остался у дома. И что теперь? Ствол никуда не сдвинешь. Соседние деревья не дадут. Рубить тупым топором?..

Еще сосна легла на дорогу верхней частью. Мало того — сучья с руку толщиной держат толстый ствол в метре от земли.

Степаненко, тем временем, рубанул по сосне, затем ругнулся, рубанул по ветке. Потом в несколько взмахов снес её.

— Срубить сучья хочешь?

— Да, ствол рубить бесполезно, проще срубить сучья снизу, чтобы ствол лег на землю, и срубить все сверху, чтобы техника прошла.

— Действуй, — одобрил капитан. — Сейчас помощников пришлю.

Цундап придется разгружать — подумал Лукин, направляясь к бронетранспортеру. Перетащить мотоцикл через ствол будет трудно. Ничего, справимся. Поднявшись на борт, он спросил Кузнецову:

— Как там раненые?

— Маврищев давно без сознания, товарищ капитан.

— А твой, дышит хоть?

— Дышит.

Обоих бойцов разместили валетом на одних носилках. В ганомаге сняли и выкинули спинку с правой лавки, и разместили носилки там, придвинув их вплотную к борту. Весь путь Мария в неудобной позе держала раненых, потому что в проход свалили пулеметы, снятые с мотоциклов. Взяли с десяток «Маузеров», боеприпасы и немецкие каски с плащами на всякий случай прихватили. Сунули их к левому борту. Сидеть на лавках стало неудобно, но что поделать?..

— Сейчас бойцы проход прорубят, — сказал Лукин, — я броник меж сосен проведу, да через бревно перееду. Придержи ребят, им и так хреново.

Затем капитан подошел к Тамарину.

— Клим, как препятствие минуем, подгоняй мотоцикл к сосне. Ребят придется снимать, а то не перетащим технику. И еще — от эм-ге тут толка нет, его в кормовое крепление броника установишь.

Часто сменяясь, бойцы срубили сучья. Сосна легла на землю. Срубленные ветки уложили перед стволом. Лукин критически осмотрел препятствие и вернулся к ганомагу.

— Кузнецова, держи ребят, — сказал он, усевшись в водительское кресло. — Лейтенант, смотри габариты, а то обзор никакой. Голубев, вникай, Миша держись!

Мотор заревел, и капитан стронул машину. Как ни старался помягче, но вышел рывок. Впрочем, маневры по корневищам начали раскачивать корпус бронетранспортера.

— Чуть левее… — корректировал движение Чичерин, — еще… ближе к сосне… теперь вправо…

Лукин с силой потянул руль вправо. Бронированный капот чуть довернул, ломая ветви орешника и завис. Работая рычагом пневмотормоза, капитан застопорил правую гусеницу, и дал газ. Ганомаг стал разворачиваться.