Судоплатов припомнил множество подобных дел — сотрудники, чтобы перевыполнить план стряпали дела как горячие пирожки. Что очень вредило нормальной оперативной работе.

Старший майор вздохнул, взглянул на Полежаева. Тот, отложив листы, задумчиво смотрел на них. Отвлекать эксперта от размышлений Павел Анатольевич не стал. Вернулся к рапорту.

'С 1931 года Бесхребетный Семен Михайлович промысловик 17-й охот-артели. Передовик. Следопыт. Физически развит. Хорошо владеет холодным оружием и приемами рукопашного боя. Активно помогал в выслеживании бежавших преступников и в поиске банд. Лично принимал участие в задержаниях. Неоднократно поощрялся за помощь органам. Но из-за неснятой судимости отца, в штат зачислен не был. Призван в РККА в 1938 году. В 1940 году присвоено звание — сержант. В апреле 1941 года по инициативе политрука Мануилова на почве личной неприязни, преступной халатности, игнорированием спец-пометок в личном деле, был разжалован в красноармейцы. Мануилов вину признал. Допросные листы Мануилова №35–51.

Рекомендую Бесхребетного Семена Михайловича использовать как специалиста в обучении бойцов особой группы'.

Судоплатов дописал на листе — Бесхребетный Семен Михайлович и поставил знак вопроса. Проверить обоих труда не составит, но, что Горохов, что Бесхребетный, неделю по лесам в одиночку. Капитан Горянников за Бесхребетного поручился. А за Горохова?

Проверять их и проверять.

– А боец-то неплох! — произнес Ильин. — Если не привирает, то я его в группу взял бы.

– Это ты про кого? — отвлекся Судоплатов.

– Про Бесхребетного, — ответил майор.

Оказалось, что он передал тетрадь Маклярскому и стал изучать стенограммы допросов.

– Считаешь подойдет?

– Считаю, Павел Анатольевич, считаю. Для задачи нужны подготовленные бойцы, хорошо владеющие немецким языком. А где таких взять? Если берлинский акцент, но внешне сдохлик, что ветром шатает, или наоборот мышц гора, а он не то что по-немецки, по-русски-то связать пару слов не может. С такими как Бесхребетный проще — подготовка на уровне и повоевать успел. Под обстрелом не растеряется, и не струсит, коли с ножом против четверых вышел. Это многого стоит. А немецкий язык можно подтянуть хотя бы до минимума.

– Что ж, разумно, — согласился Судоплатов. — А Горохов что?

– Стенограмму допроса Горохова пока не читал, но судя по ответам Бесхребетного, тоже взял бы. Я тут прикинул — оба по паре сотен километров пёхом отмахали. И духом не упали и тетрадь доставили. Хотя… — Ильин покачал головой, — проверять их тщательно придется. Ту же боевую подготовку обоих стоит обязательно проверить.

– Вот и забирай их и проверяй. Не сегодня, так завтра прибудет Горянников с ними. Так ты его встреть, бойцов к себе в Балашиху сразу отправляй. Нечего их в управлении светить. Если надо, оперативники с ними на базе поработают. За Бесхребетного, кстати, капитан поручился. Вот тут, прочитай.

Старший майор передал рапорт Горянникова. В этот момент поднялся Полежаев.

– Я все обдумал, — сказал он.

– Готовы изложить свое мнение? — спросил Павел Анатольевич.

Ильин и Маклярский отложили документы и взглянули на Полежаева.

– Готов, — кивнул эксперт. — Но начну с фактов. И так, что имеем — первое — время и дату передачи тетрадей. В каждой подробное описание действий противника на несколько дней вперед. Странная прозорливость, если учесть время написания, то есть еще сутки плюсом. Я так понял, немцы действовали — как описано в тетради?

– Да, — подтвердил Судоплатов.

– Далее, — продолжил Михаил Иванович, — второе — каждая тетрадь написана разными людьми, но информация в них одинаковая, с небольшой разницей в уточнениях. Причем передача тетрадей случилась в разных местах. Так, товарищи?

– От трехсот до тысячи километров между точками, — подтвердил Маклярский.

– Третье, — Полежаев загнул три пальца, — текст написан грамотно. И на это не обратили бы внимания, если бы не знать какое образование каждый получил. Тут еще надо провести исследования пунктуации. Некоторые правки в правилах вносили совсем недавно. Например — в написании аббревиатур отменили точки.

Маклярский раскрыл тетрадь, пролистнул пару листов, нашел искомое и подтвердил:

– Точек в аббревиатурах нет.

– Четвертое, — продолжил Михаил Иванович, — объемные тексты намекают на доступ к множеству специфических источников информации, что крайне сомнительно, и очень хорошую память, что вполне допустимо.

– Пятое… кхм… простите, — эксперт прокашлялся, глотнул холодного чая и продолжил: — Текст академический, объемный, с множеством армейских терминов, фамилий немецких командиров, особенно обозначений немецких подразделений и техники. Я не силен в языке и пунктуации немецкого языка, но думаю — ни один фигурант в аббревиатурах и сокращениях не ошибся.

Полежаев допил чай.

– Вывод на основе перечисленных фактов видится мне таким — каждый фигурант или тот кто предоставил информацию для записи, не только владеет полной информацией о составе и количестве сил немцев, но и абсолютно точно знает сценарий развития событий на фронтах на несколько дней вперед. Причем с учетом вероятных… форс-мажоров.

Полежаев сделал паузу. Сотрудники особой группы переглянулись, но промолчали, ожидая продолжения.

– Кто может владеть такой полной информацией? Штабист, уровня генерального штаба? С точным знанием будущих событий? — эксперт интонацией выделил два последних слова. — Это я объяснить могу только гениальностью всех фигурантов, или чертовщиной.