— По поводу задачи на завтрашний день, «весёлым», то есть истребителям, предстоит сопровождать Ту-16е и Ту-22 в район задачи. Что у вас, Тигран Араратович не хватает? — спросил Хреков, достав свой большой блокнот.

— Товарищ генерал, проще сказать, чего у нас хватает, — ответил Бажанян, поднимаясь со своего места.

— Давай, я записываю.

— Запасных пневматиков достаточно. Афганцы нам передали свои запасы, — начал рассказывать Араратович про колёса.

— Товарищ подполковник, резиновые изделия меня не интересуют. Что ещё? — спросил Хреков.

— Полосу должны были сделать, — спокойно сказал Бажанян.

— Тигран Араратович, вы сейчас серьёзно? Я видел, что у вас полосу восстановили. Вон, Ан-12 сел! — указал на проруливший мимо окна транспортный самолёт генерал.

В голове я уже сообразил, что нужно быстро что-то накарябать для Оли. Потом успеть экипаж перехватить и передать письмо.

— Что ещё… ну, у нас появился свет от генератора, — продолжил рассказывать очевидные вещи Бажанян.

— Обалдели, подполковник?! — воскликнул генерал, закрывая блокнот. — Я вас о готовности к выполнению задачи спрашиваю.

— Товарищ генерал, как будто вы не знаете, что у нас полная жопа! — громко сказал Аратович.

Генерал слегка опешил от такой искренности подполковника. В кабинете никто не смел издать и звука, пока Хреков не отреагирует на такую фразу.

— Совсем всё плохо? — переспросил генерал.

— Андрей Константинович, мамой клянусь, что у нас топлива на неделю плотной работы. Боеприпасы в дефиците. Ещё и качество пищи отвратительное. Можно же сделать так, чтобы насекомых в ней не было! — высказался Араратович.

— Я тебя услышал, — сказал Хреков и махнул Бажаняну, чтобы тот сел на место. — Продолжаю рассказывать о вашей задаче.

Ничего сложного в завтрашних полётах нет. Первыми по замыслу командования взлетают три пары дальних бомбардировщиков с аэродромов Карши-Ханабад и Зары. Сначала их прикрывают истребители с Союза, а мы их подхватываем в районе Герата.

— Участок выступа в районе Чахардель и Шаршари самый опасный. Эти неповоротливые бомбёры однозначно зацепят границу, — сказал Хреков, показывая на карте «ленточку» между Ираном и Афганистаном. — Будьте готовы встретиться с соседями. У нас Родин с ними уже познакомился, верно?

— Так точно, — встал я со своего места.

Тут же дверь в кабинет открылась, и на пороге показался полковник Хватов, собственной персоны. Вид у него был слишком довольный.

— Андрей Константинович, а я вас везде ищу. Какими к нам судьбами? — спросил полковник, поправляя свою папку подмышкой.

— У меня постановка задач идёт. Срочное что-то? — спросил Хреков с недовольным лицом.

— Собственно нет. Я за распоряжением по тыловому обеспечению на завтрашние вылеты, — сказал тыловик. — А вот, кстати, и предмет моего разговора, — указал рукой на меня Хватов.

— Что с Родиным? — спросил генерал.

— Этот лейтенант слишком вызывающе себя ведёт, Андрей Константинович, — ответил тыловик и рассказал о нашем разговоре на магистральной рулёжке.

Хреков внимательно на меня смотрел, сверля своим взглядом. Особенно генерал стал вскипать, когда тыловик стал приукрашивать мои действия.

— Рукоприкладство, агрессия… и это, по-вашему, лётчик? — театрально спросил Хватов, ухмыляясь в мою сторону.

— Вы, товарищ полковник, слишком всё преувеличили, — ответил я ему.

— Родин, хорош, — толкнул меня в ногу Барсов.

— Из-за вас пострадали двое солдат. Один из них лишился пальцев на руке, — продолжил я.

— Серый, угомонись, — еле слышно сказал Бажанян, но я уже не мог остановиться.

— За ваши действия, по обеспечению базы всем необходимым, вас следует судить, — сказал я, но тыловик продолжал ухмыляться. — Вы вор, а не офицер, товарищ полковник!

— Лейтенант Родин! — громогласно произнёс генерал, и только теперь я замолчал. — Прекратить! Общая команда — смирно!

Весь класс встал в ожидании речи генерала, и она мне ничего хорошего не сулила.

Хреков был весьма недоволен моими высказываниями. Может, я и не прав, что начал перепалку с полковником, но терпеть произвол и молчать уже надоело.

— Лейтенант Родин, за пререкания со старшим по званию объявляю вам выговор! — громогласно произнёс генерал.

— Есть выговор! — ответил я, выпрямляясь по струнке.

— И запомните, чтобы не происходило, я никому не позволю разговаривать на повышенных тонах со старшим по званию, — сказал генерал, оглядывая грозным взором собравшихся. — Садись!