— Как говорят в народ, «Не силою дерутся, а умением», Виктор Емельянович, — с улыбкой отвечаю. — Да и мои противники меня сильно недооценивали, а зря.

— Это уж точно, — соглашается Трубецкой. — Так что ты хотел, Михаил?

— Я прошу вашей рекомендации в Центр обучения ратников, — перехожу к делу. — На позицию князя-защитника.

— Высоко метишь, — усмехается глава. — Зачем тебе становиться князем, Михаил?

Простой вопрос. Конечно, чтобы приблизиться к Совету. Ну а затем подмять под себя всех вас, зажравшихся мещан по ошибке называющих себя аристократами.

— Я люблю свой город и хочу сражаться за своих земляков, — гордо произношу. Отлично, Медведь. Да в тебе умер великий актер. Теперь добавь стеснения в голос и робко опусти взгляд. — Для меня нет выше чести, кроме как сражаться бок о бок со столь великими воинами как Екатерина Семеновна.

В глазах Трубецкого мелькает насмешка.

— Меньшикова? Да, она поразительная воительница. И красавица, каких поискать, — хитро смотрит.

Не знаю, удается ли мне нагнать краски на щёки, но видят боги, я стараюсь.

— Честно скажу. Нравишься ты мне, Михаил, — вздыхает глава, откинувшись на спинку. — У тебя чистые помыслы, амбициозные цели, острый ум, да и вкус хороший, — снова позволяет себе усмешку. — И помочь бы тебе хотел. Ведь у тебя всё есть для князя-защитника. Сила, храбрость, доброе сердце. — Ну-ну, хватит бросать мне пыль в глаза и скажи уже своё «но». — Но есть нюансы. — Наконец. — Город не может позволить себе содержание неограниченного числа князей. Это дорогие, элитные бойцы. За их подготовку ручается сам ЦОР. — ЦОР — это, видимо, Центр. — Места ограничены, и претендентов на них хватает. Сильных претендентов из знатных родов, — делает он акцент.

— Кажется, одного я одолел, — припоминаю дуэль с Баранчиковым.

— Да, это хороший довод в твою пользу, — соглашается Трубецкий.

— Серьезно? Тогда я могу одолеть еще нескольких, — замечаю скучающим тоном. — Ну или всех. А, может, мне сразиться с действующим князем?

Так заинтересованно Трубецкой еще никогда на меня не смотрел.

— Очень самоуверенное предложение, Михаил.

Развожу руками.

— За свои слова я готов ответить.

Ну что, старый чертяга? Заинтересовал тебя? Или так и будем доить козла?

— Заманчиво, Михаил, — кивает Трубецкой. — И я так тебе скажу: победные дуэли с претендентами сыграют тебе только в большую пользу. Обязательно этим займись. Но, к сожалению, только дуэлей будет недостаточно.

Леший тебя дери! Что еще удумал?

— Разве Сочи не нужны сильные воины? — приподнимаю бровь.

— Нужны-то нужны, — поджимает губы Трубецкой. — Но здесь также играет роль и политика. Как я уже сказал, знатные рода претендуют на позицию князя-защитника. Пренебречь их мнениями довольно проблематично. Нужны веские доводы.

— Сильнее, чем победы над претендентами?

— Это важный довод. Но здесь всегда можно придраться. Мол, что твой противник был подшофе или банально дрался заболевшим. Поэтому я предлагаю тебе совершить военный подвиг. Убей врага всего Сочи — Даура Фирата. Когда ты принесешь его голову, ни у кого из дворян не останется сомнений в твой достойности.

Тресни Навь! Ах, ты, болотник гребаный! Думаешь, подкинул мне навозную лепешку?! А зря! Будет тебе Даур, мне всё равно надо им заняться. У нас с ним личные счеты, да и нельзя оставлять живым такого врага. А ты мне только дал повод уделить ему время именно сейчас.

Я делаю хмурое лицо:

— Конечно, Виктор Емельянович, это достойное дело. Фираты ответят по заслугам.

— Тогда мы договорились, — довольно улыбается Трубецкой. — Как только ты принесешь головы этого убыха, я выбью тебе протекцию от Совета. С ней ты сможешь отправиться в ЦОР.

Попрощавшись с главой, я ухожу и теперь задумчиво шагаю по коридору. Даур, Даур, Даур…. Где же ты прячешься, старый горец? Ведь наверняка, спрятался куда-нибудь. Придется порыскать по возвышенностям Убыхии, поискать твою нору.

— Какая встреча! Не ожидал увидеть на вип-этаже именно тебя, Михаил.

Мда, в принципе, логично. Для полного счастья мне не хватает чего? Правильно. Рожи Воскресенского. Шлюха-Судьба всё никак не прекратит теребить ремень моих брюк. Доиграется, что отхлестаю по заднице.

— Евгений Радиевич, мое почтение, — усмехаюсь. — Что же тут такого удивительного? Я просто заходил к Виктору Емельяновичу.

— К Трубецкому? — хмурится он.

А мне только того и надо. Буду вас, баранов, друг с другом стравливать.