Убить, убить его… Убить…

Я пригласила Марка съездить загород, на озера. Я не думала о том, чтобы исполнить свой замысел в тот же день. Я хотела осмотреться, прикинуть, смогла бы я справиться с ним, смогла бы утопить… Я не взяла с собой ни снотворного, ни веревки, – со мной был только страх, самолюбие и помутненный страстью разум.

Был будний день, у меня был выходной, а Марк рано закончил дела. Мужу я сказала, что мне поставили вечерний эфир. Был август. Знойный день покрывали одеялом туманов сумерки. Солнце быстро клонилось к закату.

– Зачем ты так поступил… – произнесла я почти шепотом, доставая с заднего сиденья корзину с сандвичами и фруктами. Я колебалась. Одна его ласковая фраза – и я изменила бы своей решимости держаться твердо и бесстрастно. – Зачем ты приехал в мой дом?.. Зачем оставил записку?

– Чтобы ты не думала, что так просто можешь отказаться от меня, – ответил Марк властно, приблизившись ко мне и прикоснувшись к моим бедрам.

– Хватит, – сказала я. – Поздно все начинать сначала… – Мой голос начал дрожать. – Это попытка вернуться в прошлое, и только.

– Ты знаешь, что теперь мы не можем расстаться, – вдруг сказал Марк так спокойно и просто, что я недоуменно впилась в него взглядом. – Я буду появляться в твоей жизни снова и снова… Вся твоя жизнь в моей власти. Твоя карьера…

– Не смей… – Реальность мгновенно потеряла для меня смысл. – Работа есть работа…

– Так просто? – Я видела в глазах Марка огоньки.

Он играл со мной. Пожар внутри меня разгорался сильнее. Ноги подкосились, и я прислонилась к автомобилю, чтобы не упасть. Я чувствовала, что побледнела.

Мерзость. Вязкая мерзость чувствовалась на языке, на теле, в руках, в животе. Она была всюду, она наполняла меня. Меня затошнило. Я погрязла в этой мерзости, она утягивала меня к краю пропасти, выбраться из которой было уже невозможно.

Сердце гулко билось в ушах. Из моих рук выскользнуло что-то, без чего я теряла равновесие, саму опору. Я падала, я летела вниз и знала, что совсем скоро погибну, разобьюсь о дно этого ущелья. Внутри меня образовалась пустота – большая темная дыра, которая поглощала всю меня, все чувства, мысли и желания. Сделалось вдруг пусто и глухо внутри – я утратила суть, саму ясность положения и вещей, ощущений, смысла и действительности. Все стало вдруг бесстрастным, безликим, недостижимым. Стал далеким весь мир и Марк, стоявший передо мной.

Какое-то время мы были на берегу озера – гладь воды была почти недвижима. Вокруг не было ни души – тихо, даже птицы как будто умолкли. Здесь было несколько озер, в выходные дни тут устраивали пикники, но будни были безлюдны. Мне подумалось, что здесь, на этих озерах, можно было бы утопить человека или спрятать тело – безлюдное место, лес и воды, которые уже могли скрывать чью-то тайну.

Но не сегодня, не в этот день…

Я смотрела на Марка, который сидел передо мной на пледе и ел сандвич, и силилась представить себе, как я буду его топить. Это оказалось сложнее, чем я могла вообразить. Если я усыплю его, добавив в еду или напиток снотворное, то как я донесу его тело до воды? Едва ли я даже сдвину его с места…

Я могла бы сбросить его с лодки, но на этих озерах лодочной станции нет. А там, где она есть, может быть слишком людно.

Это должно было случиться не сегодня. Это должен быть обдуманный шаг. Я все еще сомневалась в его необходимости. Обратного пути уже не будет. Убийство – возможно ли его оправдать? И делала ли меня преступницей только мысль о нем?..

Его лицо врезалось в мою память, как фантом, явившийся во сне. Все было будто не со мной, и в то же время никогда еще я не ощущала себя более живой…

Раньше я никогда не думала о смерти – она казалась мне далеким миражом, почти нереальным событием, которое случается редко и происходит с кем-то другим, незнакомым, чужим, с кем-то, кто будто никогда даже не существовал. Убийство же представлялось мне действием нелогичным и лишенным человечности. Зачем убивать? Каково это – собственноручно лишить жизни? Мне казалось, что только военные и безумцы способны на него. В обоих случаях убийство делается даже как будто оправданным, обоснованным явлением: война за территорию или война с собственным рассудком – они толкают на уничтожение, они диктуют истребление, они подразумевают кровопролитие. Оба эти случая имеют в своем основании непростые условия жизни, отличные от нормы явлений психики и окружающего мира. Убийство становится следствием принуждения. Вынужденное, почти оправданное действие. И такое же нереальное, как смерть…

Ноги сами привели меня к деревянному мостику. Здесь не было никакого парапета – только шаткий помост из досок метра в три. Я прошла по мостику. Подо мной была вода, темная, почти черная. Я остановилась, впившись взглядом в мутные воды озера. Чем дольше я смотрела на воду, тем чернее она казалась мне. Солнце уже опустилось за верхушки деревьев, а оттого берег мгновенно погрузился в серость. Внезапно острая тоска сковала мне душу. Я готова была провалиться в эту тьму озера, лишь бы не быть здесь, не видеть больше Марка, не думать о том, что настойчиво не покидало моего воображения. Домой… Мне хотелось домой…