Сильваньен ждала, нервы её горели, но в итоге Агъирдоросс кивнул и произнёс клятву. Так, как и полагалось, слово в слово, устанавливая договорённость между ей, Агъирдороссом и самим Тинэбрисом.

— Но, запомни, — сказал демон напоследок, — стоит только балансу сил поменяться, и ты больше не будешь разговаривать со мной, будто ты мне ровня. Мне, кому и Тагас, и даже Тинэбрис приходятся братьями!

Гарри

Факт, что учитель Седрика ушёл из мира и вряд ли его след можно было восстановить меня немного печалил, но сильно я не расстроился. В этом мире всё проведённое здесь время я наблюдал за всеми, между делом и обходными фразами выпытывал необходимую мне информацию, таскал первое время везде за собой Марьяну, наблюдая за её реакцией и некоторые вещи у меня в моей голове не срастались.

Поговорив с Седриком и прикинув в голове план действий, поняв, что мне потребуется ночь на подготовку, я отправился к Марьяне. Ведьма довольно быстро отходила от всех психотропов: её организм будто выжигал заразу изнутри. Её отделы видоизменялись, не мешая при этом функционировать: матка перестроилась, превратилась в очередной магический узел вместо детородного органа, который отравлял весь организм. Катализатор с диссациатором тоже творили херню. Я же уже не считал, что знаю организмы магов лучше всех, и если раньше для меня было очевидно, что Марьяна ведёт себя в могилу, то сейчас я сомневался.

Но совсем не потому я сидел сейчас рядом и тыкал в неё пальцем в надежде, что она очнётся, не закричит, не вмажет мне и не пошлёт меня.

Она открыла глаза.

— Ты этого разговора не запомнишь, — предупредил я её.

— Убери свои дурацкие чары. Хочешь меня… Что ты хочешь со мной сделать? — не хватило у Марьяны фантазии, но от представленного она скривилась, сморщив носик.

— Ещё раз: разговора ты не запомнишь, из памяти у тебя его не вытянут. Мы не в Безымянном. Вероятность того, что за нами наблюдают так же пристально — почти нулевая. Комната огорожена чарами, закольцовывающими астрал — не абсолютная защита, но очень хорошая. А я никому ничего не скажу.

— Я не скажу тебе, зачем я здесь.

— Спасибо, уже половину сказала, — улыбнулся я.

Марьяна отвернулась, надувшись.

— Ты действительно хочешь остаться с Седриком?

— Он… Мужественный. У него есть яйца, в отличие от некоторых, — буркнула она, прислоняясь спиной к стене и прижимая ноги к груди. — Мне никто не может диктовать, с кем мне оставаться. У тебя был шанс, но вот такусенький, — указала она пальцами один сантиметр.

— Шанс того, что у нас что-то получилось бы?

— Ты не боишься огня, — улыбнулась она мне. Взгляд её всё ещё был туманный от выкуренной травы. — Но это не потому, что ты меня спас тогда в Вэдаэн-гот. И вообще…

Она помотала головой, глядя по сторонам:

— Почему я должна рисковать, что-то тебе говоря, ничего не получив взамен?

Что можно предложить Марьяне, откинув остатки совести?

— Прощальный секс? — ляпнул я.

Предложить такое после нарушения собственного табу было проще простого и воспринималось не более чем обычная безэмоциональная сделка.

— Хмм, — задумалась она и закусила губу. Думала она не долго. Глаза её сверкнули. — Идёт.

В отличие от некоторых личностей с Марьяной было очень просто, когда знаешь, с какой стороны подступиться.

— А я его тоже не запомню? — нахмурилась она вдруг.

— Обрывки, ощущения, догадки, которые никто никогда не соберёт в общую картинку, кроме тебя самой.

Она провела по моей почти зажившей щеке рукой.

— В прошлый раз это было необычно. В тебе столько силы… Я, даже касаясь, вздрагиваю. Ты, наверное, никогда не поймёшь.

— Наверное, — эхом отозвался я. — Я бы мог поделиться с тобой силой вместо секса.

— Да, ты никогда не поймёшь, — грустно проронила она и принялась рассказывать: — Там, в лесу, когда меня должен был загрызть бахрун, я заключила сделку. Он сказал, что я должна буду за кем-то следить, но не сказал за кем. Я только недавно поняла, что он всё-таки сказал, но не словами, а магией.

Скрытое послание, прямо в сознание. И активация по какому-то триггеру. Хитро и умно, чтоб нельзя было заранее передумать, предугадать, предупредить кого-нибудь даже неосознанно.

— Мне сказали следить за Седриком.

— А кто это был? С кем ты заключила сделку?

Я уже знал ответ.

— Он назвался Чёрным и сказал, что если я расскажу кому-нибудь, то мне конец. Ты уверен, что он не узнает?

Глаза её забегали, руки дёрнулись и неожиданно сложились на коленях.

Я узнал этот испуганный взгляд. Я видел его уже на лице Марьяны однажды. Тогда, в башне, когда она пришла ко мне и сообщила, что её изнасиловал Курт. Она так же, как и сейчас, испуганно отвела от меня взгляд после того, как я пригрозил залезть к ней в голову. Не секс она боялась показать, не свои пошлые помыслы — она их не стеснялась. Она боялась мне показать Чёрного.