Я поёрзала не скамейке, не в силах утерпеть и не спросить:

— Надеялись изменить существующий уклад?

Лиль смирился, что имеет дело с болтливым существом, лишь грустно улыбнулся краешками тонких губ.

— На фейри лежало бремя вины за войну и предательство. Ещё до моего рождения оракулы провозгласили, что маги хаоса обретут свободу, когда родится первый фейри с запретным даром.

— И родился ты?

Я продолжала бежать впереди импровизированной повозки, торопя историю друга. Нет тебе покоя от любопытства, Дикий шип!

— Да, прекрасная Кирстен. — За простым, негромким ответом Лиля слышалось нечто большее.

Как же непросто фейри далась его особенная судьба. Сейчас он выглядел спокойным, не смиренным и подчинившимся, а сосредоточенным и готовым действовать раз уж так сложилось.

— Вместе с даром хаоса я получил магию фейри и способности оракула — черта моей семьи. Старейшины подтвердили, что я должен отправиться в Академию. Я и сам это пророчил.

У меня никак не укладывалось в голове, что кто-то готов добровольно сунуться туда, где навсегда исчезают маги хаоса.

— Зачем? Что может один фейри против Совета магов?! За сто лет стихийники подчинили себе земли хаотиков и королевство фейри, сделали их частью Союза.

— Всё так, Кирсти. Это безрассудство, но иногда стоит рискнуть.

Лиль опустил голову, будто рассматривал посеревшую от времени листву у себя под ногами, сжал ладонями край скамьи.

Смешно! Осторожный и коварный по природе фейри оказался храбрее меня?!

Устыдившись сомнений, я взвилась:

— Ты не подумай, что я трушу! Я готова бороться, если есть хотя бы маленький шанс. Он есть, Лиль?! — Я с надеждой заглянула в ясные, сияющие глаза Роуза, на миг поверив в его способности предсказателя.

— Оракулы только чувствуют, видят образы, разрозненные символы. Мы не объясняем слова: они рождаются сами. Оракул — это зеркало, которое не осознаёт, что отражает.

— У тебя совсем нет предположений зачем ты в Академии? Никакого плана?

— Я импровизирую, — он криво ухмыльнулся, посмотрев на меня. — Возможно, твоё появление в Академии прояснит будущее.

— С чего бы?! Я обещанный спаситель хаотиков из пророчества? У ваших оракулов наверняка есть в запасе и такая легенда!

Лиль ещё при знакомстве и кормлении меня булочкой намекал на неслучайность нашей встречи. Конечно же, я шутила, говоря о предсказаниях. Глупо верить в сказки. Я никогда не верила в гадания или вещие сны — только в Хаос и силу дара.

Фейри прикрыл глаза, словно вспоминая о чём-то, перебирая слова и образы из прошлого. Он так и заговорил, обращаясь внутрь себя, даже голос стал глубже и значительнее. У меня по спине мурашки побежали.

Лиль произнёс, будто пропел на одном дыхании:

— Перед твоим появлением в Академии я видел сон: прекрасная роза с серебряными лепестками и острейшими шипами рядом с потемневшим от времени ключом.

На этот раз у меня хватило ума промолчать. История ключа, принесённого с собой, была слишком личной. Я не была готова на откровенность и невольно отодвинулась от фейри. С нарочитой лёгкостью спросила:

— И что это означает?

— Роза и шипы, понимаешь?! Роуз и Дикий шип. Ты и я. — Лицо Лиля вспыхнуло румянцем.

Он не первый раз быстро загорался, когда речь шла о пророчестве и спасении магов хаоса.

— Просто сон, — возразила я.

Фейри не стал настаивать или убеждать меня, а спокойно, по-деловому сказал:

— Ты хотела бежать, Кирстен. Я помогу тебе, и почему бы не попытаться спасти не только себя?

— Эта идея мне по вкусу, но бежать группой и сохранить побег в тайне сложнее. И среди двоих найдётся предатель.

— Точно не среди нас, — рассмеялся Лиль. — Может, и кроме бегства найдётся дело для отверженных. Заключим союз? — Увидев моё изумление, добавил. — Товарищеский! Союз Роз и Шипов!

— Согласна! — Я вложила руку в протянутую ладонь фейри.

Лиль мягко сжал мои пальцы:

— Вместе против врага.

— Надеюсь, ты не дал снова какую-нибудь жуткую клятву? — я со смехом обняла Лиля за плечи. С чего начнём сопротивление Совету магов?

— Пока не знаю, но мы обязательно разберёмся. — Лиль прижал меня к себе и серебристые звёздочки, летящие с его светлых волос, коснулись моего лица, отразились искорками в глазах.

С фейри было так легко, мрачные стены древней Академии не казались столь ужасными, не давили, точно нас заперли в настоящей тюрьме.

— Не бойся, теперь я слежу за своим болтливым языком. Давай работать, а то господин Эссар уже грозно смотрит на нас из окна.

Я подскочила, подхватила метлу, чтобы выглядит внушительнее, и обернулась на окна кабинета декана. Гастон Эссар без привычного глухого сюртука, а в простой светлой рубахе, стоял у распахнутого окна. Он сложил руки на груди и следил за нами с обычной мрачностью.