— Он не рассчитывал, что не всё в его власти. Элизи не бросает слов на ветер, — криво усмехнулся Гастон. — Стихийникам не нужно весомого повода, чтобы напакостить магам хаоса. Мы… поссорились, и она вложила пару нужных мыслей в горячие головы.

— Это не пакость, а преступление! И почему?! Потому что её бросили?! — не сдержалась я.

— Они не считают нас людьми, а с насекомыми можно поступать как угодно. Академия вдалбливает эту истину стихийникам с первого курса. — Он вдруг посмотрел мне в лицо. — Откуда ты знаешь про…

— Что Элизи дали от ворот поворот? Я не спала тогда, в лазарете.

Эссар помрачнел, но больше ничего не сказал. Он полностью погрузился в распутывание магии вокруг тайной двери. Я видела тонкий контур и знакомые руны на стене.

— Кто бы подумал, что дочь Люика окажется в Академии, — пробормотал Гастон, ощупывая каменную кладку. — Дашь мне ключ? Он проводник и поможет мне увидеть скрытое.

— Я вижу. Руны и дверь, но нет замка.

Сняв с шеи ключ, я протянула его Эссару. Стоило выпустить вещицу из рук, как стена стала просто грязной стеной.

— Теперь вижу! — воскликнул Гас.

Он немного повозился, затем использовал несколько формул, и перед нами проступила неровная поверхность обычной деревянной двери. Мы вошли в лабораторию Константа Люика.

Я сидела на скамье среди кустов шиповника, покрытых молодой листвой. Летнее солнце пригревало, знаменуя начало будущего зноя, но не могло согреть мою душу. Казалось, какая-то её часть навсегда заточена в темноте и холоде.

Никого не хотелось видеть, поэтому я спряталась в тихом уголке старого кладбища, принесла свежие цветы для Жюли, поговорила с маленькой колдуньей, выплеснув горечь. Серый могильный камень оказался хорошим слушателем, и мне стало немного легче.

Успокоение продлилось недолго, и теперь я сидела на скамье, терзаемая прежними печалями. Отсюда была видна статуя богини Глунадр, у подножия которой уже несколько минут стоял Гастон Эссар. Я хотела возненавидеть его, но уже не могла. Поцелуи Гаса словно горели на моих губах.

Эссар положил свой традиционный букетик на плиту с руническими символами и, склонив голову, надолго замер перед надгробием. Лица декана было не рассмотреть, но я легко представила сурово сомкнутые губы, закаменевшие, правильные черты. Он полностью погрузился в переживание горя, которым так и не поделился со мной.

Возле корпуса суетились наёмные рабочие. Почти неделю студенты и трое наставников приводили здание в прежний вид, залечивали ожоги и царапины. Мы сами разобрали завалы, вынесли обгоревшие деревяшки и стекло, отмыли пол и стены от копоти.

Ректор расщедрился и выделил золотые, чтобы пригласить рабочих из города. Целыми днями Эссар о чём-то договаривался с десятком молодых и крепких парней, объяснял, наблюдал за ходом восстановления окон, лестниц и пострадавших кабинетов. Чужаки, больше похожие на воинов, а не на простоватых рабочих, быстро стали привычной частью факультета.

В день погрома, Урса вывела всех на поверхность через подземный ход и добилась, чтобы Америусу сообщили о беспределе молодых стихийников. К этому моменту те разбежались, осознав последствия своих действий.

Пожар потушили, но ни зачинщиков, ни участников не нашли или попросту не искали. В нашей части парка появились дополнительные патрули, отгонявшие настырных студентов от факультета отверженных. Говорили, что ректор выступил с душеспасительной речью перед магами с боевого факультета: пожурил, так сказать…

Я закрыла глаза, надеясь, что образ, который мучил меня, исчезнет, а когда открыла, то Эссар всё так же стоял на месте.

Неужели у него совсем нет важных дел?! Например, проверить, как идёт зачарование артефактов!

Словно воочию я увидела, как мы с Гастоном переступили порог лаборатории. Ничего не разглядишь. Мы тут же споткнулись, зацепившись за нагромождение вещей. Я сплела световые шарики, а потом увидела хаотитовую лампу. Несколько прикосновений и кристалл разгорелся, открывая обстановку кабинета учёного.

— Как здесь отыскать формулу? — озадаченно произнесла я, разглядывая стопки бумаг, книг, непонятных мне вещиц на полках и столе.

— Придётся потрудиться, — без улыбки ответил Эссар. — Ни одна пара рук не будет лишней.