Вернулись к чертежам и нашли еще одно интересное помещение. Если учитывать то, что тупиковая комната имела стальную дверь, кучу проводов и не имело вентиляции, это означало помещение хранения. Дверь — значит, чего-то особенного.

— Что там может быть, как думаешь? — Михалыч потянулся за трубкой, — Деньги?

— Деньги хранятся в банке, — парировал я. — Наложницы в гареме, а драгоценности под землей.

— Артефакт?

— Может. Но я бы тоже хранил под землей.

Затрещина, которой меня чуть не наградил старик, вызывала бурю эмоций. Удивление, осознание и злость. Повторил одну фразу, которую говорил первые две недели, как оказался здесь:

— Я — не он, запомни, — злобно сощурился. — Завязывай с этим.

Наташа тут же разрядила обстановку и поставила на стол тарелку с бутербродами. За свою озлобленную реакцию извинился, старик сделал то же самое, и вроде, все обошлось без конфликта. Правда, объяснения своей реакции дед преподносил тихо и медленно. Словно слова подбирая правильные. И я понял, что он просто издевался, ибо в конце, все же, заржал.

Суть самих артефактов была своеобразной. Имея в себе душу бога, часть бога, или самого бога… короче, предмет был со своим характером. И по большей части он был скверный. Такой артефакт, который получили я и Наташа — редкость. Они были лишь — порталом для бога и не больше. А основная часть этих «безделушек» была чем-то особенным.

Поэтому, похоронив его под землю, владелец, столкнется лишь с огорченным «божком» и в дальнейшем, с бесполезным артефактом. А случаев было много. На одном из них Михалыч сделал акцент.

Рассказал про некий клинок, рассекающий демонов. Который прослужил восточному офицеру верой и правдой, сражаясь на изнанке. Когда пошла японская война, что-то в том роде, офицер погиб, а его жена, вместо того, чтобы спрятать предмет в надежное место — просто убрала в тряпку и закопала в саду. Мол, чтобы сыну было чем драться, когда вырастет.

Но судьба была слишком злой. Когда клинок попал в руки этому самому сыну, и бог внутри понял, кому он теперь принадлежит — он отомстил.

— Одержимость, — добавил дед, — Сын был невменяем и порубил всю семью. В знак благодарности за свое захоронение. А потом, обнулился и стал бесполезной железякой.

— Как это обнулился?

Дед только было открыл рот, как в коридоре зазвонил телефон. Легкой трусцой, Михалыч, выдвинулся за ним и спустя полминуты, со странным, бледноватым лицом, протянул мне телефон со словами:

— Тебя. Это — папа.

— Привет, иномирянец, — послышался приветливый голос отца в трубке, — Как сам?

Не знаю, какого ответа он ждал, но подобное «приветствие» меня несколько смутило. Не то чтобы он упомянул откуда я, а скорее… настроение? Странно все это было.

В целом. Первые три минуты разговора выглядели больше, как допрос. Он очень сильно удивился, услышав, что я собираюсь дальше участвовать в арене, и перебил сам разговор тем, что у меня, типа, возможно вообще не будет времени на участие. Этот тонкий намек меня смутил еще больше.

И пришла другая пора допросов. Теперь мне было интересно, что он там имел в виду. И собака же такая, молчал. Не отвечал и просто игнорировал вопросы. С таким стилем поведения был знаком. Когда человек не отвечает на прямые вопросы, или отвечает вопросом на вопрос, он либо готовит тебя к чему-то… либо что-то скрывает.

Понимая, что просто так он не стал бы звонить, в голову пришло множество вариантов. Но, все же, посыпались ответы, когда я пригрозил положить трубку.

— Скоро мой выход. — сухо ответил он, — Ты…

Далее, последовала пауза, а по ту сторону телефона, шуршание и хрипы. Словно он душил кого-то.

— Ты будешь в опасности, если будешь рядом.

— Думаешь, ты не справишься со своей одержимостью?

Ответ, опять же, был не сразу. Пару всхлипов, один стон и шипение. Не сразу, но я понял, от кого были эти звуки. Это — он их издавал. Неужели… все? Крыша поехала по кочкам и что-то внутри него, взяло контроль?

Но, так же как это неожиданно появлялось, я имею в виду хрипы, также и закончилось. Следом, вполне вменяемый голос продолжал объяснения и задавал новые вопросы. Вопрос насчет ректора, я решил озвучить ему, но названное мной имя — он слышал впервые, а при упоминании Укупника, кажется, вновь подвергся какой-то странной «особенности». Меня это, одновременно и бесило, ибо разговор получался обрывистым и интересовало.

Сугубо человеческий интерес. Что там его беспокоит.

— Юр, ответь мне вот на что…

— Непривычное обращение от сына.

— А как иначе? Мы далеко не родственники, сам понимаешь. — усмехнулся я, — Назови мне точную дату. Что и когда.

— Через одно собрание. В скором времени судя по тому, что ты творишь, — теперь, усмехнулся он, — Будет сбор. Тем более что сам Кирилл Патриархович в скором времени будет здесь.

Последнее, он сказал озлобленное.

— И он придет к вам, на второй «поток». Понимаешь? Я убью двух зайцев сразу и наконец, со спокойной душой умру. А для тебя будет открыт целый мир, где не будет врагов, которые оставил твой род. Как там, кстати, — он вновь захрипел, но сделал это слишком громко.