– Точно.

– Про Анциферовых и Андреевых небось узнать?

– Хотелось бы.

– Так что о них толковать? Иона Фёдорович справный был мужик, – бывший околоточный пригладил ладонью короткие седые волосы, – хозяйственный. Деньги у него водились, торговлю свою имел. Разъезжал много.

– И какую торговлю вёл?

– Вот этого я вам сказать не могу, потому что не ведаю.

– Как так? – удивился Кунцевич.

– Вот так, Мечислав Николаевич. В доме своём он только проживал, а рассказывал мне, что в одной губернии товар чохом возьмёт и в другую, где такого нет, везёт и там же чохом и продаёт.

– Значит, отлучался, а назад приезжал с барышом.

– Точно так.

– Часто отъезжал из дому?

– Да, почитай, каждый месяц.

– И надолго?

– Когда на неделю, когда на две, но я подметил, не более чем на две.

– Странно.

– Да ничего странного-то и нет, каждый крутится, как может. Вот я, допустим, только служить горазд, а у него голова была ясная. Своего не упустит, то бишь… уже упустил, – с горечью добавил Степан Иванович.

– Иона Фёдорович случаем не местный?

– Нет, в наших краях таких хватких нет. Это ж надо там жить, чтобы знать, что в губернских, заштатных городках и в деревнях требуется. А он знал.

– Из каких мест прибыл он в столицу?

– Анциферов-то?

– Он.

– В столицу он прибыл лет двадцать тому, можно уточнить, но где-то так.

– С семьёй или один?

– В одиночестве.

– Степан Иванович, вы простите, но расскажите всё, что знаете.

– Мечислав Николаич, я ж не знаю, к чему ваш интерес, вот поэтому мне проще на вопросы отвечать. Лады?

– Лады. Дом он сразу купил?

– Вот это я знаю в точности – сразу же присмотрел и купил, не торгуясь.

– Не торгуясь?

– Так точно, торговаться не стал.

– Странно, а ты говоришь, что он хват.

– Ну, я ж за него не в ответе.

– А когда он семьёй обзавёлся?

– Уж девять лет как.

– А до этого?

– Живали у него бабы, но ни одна дольше, чем на год, не задерживалась. Ещё тот бабский угодник был, а как Анну привёз, так мужицкая прыть исчезла. Домовитый стал.

– Не замечалось ли за ним каких-то противоправных дел?

– В столице не замечал, а вот в губерниях не скажу, там он сам себе царём был. За Ионой Фёдоровичем я следом не ездил.

– Гости к нему приезжали за время твоей службы?

– Не бывали, это я знаю в точности.

– Может быть, тайком?

– Мечислав Николаич, поверьте, свой околоток я знал, как свои пять пальцев, – он показал чиновнику для поручений оплетённую синими венами кисть руки. – Пусть тайком, пусть тишком, я бы непременно знал.

– Степан Иванович, ты мне описал не человека, а какого-то ангела небесного. Неужели за ним грешков не водилось?

– Как сказать… – бывший околоточный хитро улыбнулся.

– Так прямо и скажи.

– Когда он в столицу прибыл, то за дом отвалил, не торгуясь.

– Что? Возникло какое-то подозрение?

– Нет, вы же спросили, что было подозрительного, вот оно и возникло тогда. Я хотел проверить, откуда Анциферов приехал, да не до него было. Столько, помню, в тот год всяких разбойников развелось. А околоточный за всё в ответе. У кого-то квартиру ограбили – околоточный виноват, шубе ноги сделали – опять околоточный, топор из сарая тиснули – опять к околоточному идут, а потом ещё с жалобой по начальству ходят. Вот и не довелось мне Иону Фёдоровича проверить, хотя желание такое я тогда имел.

– Откуда он приехал?

– Откуда-то из Тверской губернии.

– Из Тверской? Ошибки нет?

– Точно, из Тверской. До сих пор помню.

– Значит, наш Анциферов чуть ли не ангел во плоти?

– Во плоти, не во плоти, но ни в чём худом за годы моей службы замечен не был.

– Если с ним так, то что с Андреевым?

– С Моисеем Андреичем? А что с ним?

– Что про него можете поведать?

– Когда я в должность вступил, Моисей Андреевич уже трактир свой содержал. Тогда ещё дом одноэтажным был. Сперва он пристройки построил, а потом в один год снёс старое и на этом же месте возвёл нынешний дом, трёхэтажный. В первом так и осталось заведение, правда, посещать его стало больше люду. Потом приобрёл разрешение на торговлю водкой, вином и пивом. Торговля и ранее неплохой была, а здесь в гору пошла.

– Как Моисей Андреевич зятем обзавёлся?

– Как-как… Это он ныне Михаил Семёныч, а раньше просто Мишка Вихрастый…

– Почему Вихрастый?

– Так больно шустрый был, как вихры на ветру, вот и прозвали его так.

– Здесь, в столице, его так прозвали?

– Нет, его приятель так назвал, когда они сюда прибыли.

– Что за приятель?

– Извините, но ни имени, ни фамилии не помню. Да и ни к чему мне было.

– Где этот приятель сейчас? – спросил наугад Кунцевич.