Из газет.

«О, родина, ты ранена, но никогда не будешь побеждённой».

Пабло Неруда, поэт.

44

Варвара Егоровна мыла посуду, когда в дом влетел Славик:

— Мамка, ну скорее же! Во что мне переодеваться?

— А что такое стряслось?

Славик бросил портфель с книгами под стол, стянул с себя пальто, школьную форму, на ходу схватил кусок хлеба.

— Да скорее же! Мы всем классом будем дрова пилить.

Варвара Егоровна уже и от Тишки знала, и Мария Прокопьевна ей говорила, что в школе творится невообразимое. Первоклассники… и те даже не хотят в стороне оставаться. Прямо-таки как соревнование объявлено: все рвутся на заработки, будут перечислять деньги в фонд помощи Чили. Мария Прокопьевна узнала, что в Москве есть Советский комитет солидарности с чилийскими демократами. А одна ниточка тянет за собой и другую. Тут уж и о фонде помощи запоговаривали в Полежаеве, как туда деньги перечислять узнали.

Иван, услышав об этом, ходил всю неделю праздничным.

— Мать, — то и дело обращался он к Варваре Егоровне, — ты смотри, Тишка-то у нас… Инициатор…

— Да ладно тебе, — остужала его Варвара Егоровна. — Вот сбежал бы твой инициатор с рюкзаком за плечами — ищи тогда ветра в поле…

— А нет… всё-таки молодец, — не унимался Иван. Наверное, вспоминал о своём неудавшемся побеге к словацким партизанам и свой поступок соразмерял теперь с Тишкиным. Ну как же, приятно лысому чёрту: сын в отца пошёл. И Иван, словно подтверждая её догадку, изрёк: — Мы к чужой боли чувствительны. Завсегда готовы помочь…

Может, он говорил и не о себе, не о Тишке, а вообще о русском народе: он ведь, Иван, такой — мировыми масштабами любит мыслить. Иван широкорото улыбался:

— Мо-ло-дец!

— Да Марии Прокопьевне и Петру Ефимовичу скажи «спасибо», что на ум наставили. А то и сегодня бы ему про границу рассказывал.

— Ну-у, мать, — стушевался Иван. — Про границу тоже не лишнее… Может, рассказы мои и удержали его… А то ведь он у нас видишь какой… Орёл!

Варвара Егоровна насмешливо покачала головой;

— Иван, да не взлети и ты вместе с ним в поднебесье.

Иван, видно, понял, что воспарил высоко, засмущался:

— Да ладно, ладно тебе… Я ведь ничего такого и не сказал… Только отметил, что он молодец.

А молодец всё ещё не мог опомниться от того, что на него свалилось. Готовился к тайной помощи, а оказалось, что поднял шум на всё Полежаево.

Тишка, как в омут, бросился в работу. Но он, не в пример Славику, уходил на неё незаметно. Прибегал из школы, переодевался и исчезал, словно хорёк. Где Тишка? А его уже нет, уже дрова пилит у больницы. Ну, конечно, для него работа — привычное дело. Выставлять себя напоказ не надо. Это Славику хочется, чтобы все на него обратили внимание.

— Мамка, ну я же опаздываю! — капризно кричал он.

— Ой, горюшко моё, — притворно вздыхала Варвара Егоровна, в душе-то радуясь, что сын рвётся к работе, — неужели без няньки и не собраться?

— Мамка, да ты мне выдели что для работы — какие штаны, какая куртка, — и я больше тебя не побеспокою…

— Не побеспокоишь? — усмехалась Варвара Егоровна, с трудом верящая, что и Славку можно зажечь работой: дома воды принести не заставишь, а тут торопится, пуговицы на рубахе трещат.

Славка явно нервничал:

— Ну, мамка! Некогда мне с тобой рассусоливать! Меньше всех напилю — так из-за тебя… Так и знай!

— Из-за меня, из-за меня, миленький, — улыбалась Варвара Егоровна, чувствуя, как радость переполняет её. — Ой, Славка, светопреставление, наверно, скоро начнётся или Земля не в ту сторону станет крутиться.

— Да ладно тебе, «не в ту… не в ту»… Если хочешь знать, мы и летом будем в фонд чилийцев работать: снопы за льнотеребилкой вязать, силос возить, стоговать солому… Ты мне постоянную одежду выдели.

— Ага, — насмешливо кивнула Варвара Егоровна. — И на лето, и на зиму полушубок выделю. Постоянный.

— «Полушубок, полушубок»… Чего насмехаешься-то?

Варвара Егоровна сцапала сына, прижала к себе:

— Ой, Славочка, ведь сплошные сутки солнце на небе станет светить. Ну-ка, сын в работу ввязался…

Славка вырвался из ее объятий.

— Ну, чего ты. в самом-то деле? Чего надевать?

Он стоял взъерошенный, готовый снова натянуть на себя школьную форму и бежать на работу в ней.