— Дело обстоит именно так. На ближайшие три года все забито, — кивнул тот. Говорил он по-русски чисто, без акцента.

Лицо у Владимира померкло. Неужели опять неудача? Господи, до каких же пор это будет продолжаться? Видать, ему на роду написано быть невезучим.

— Где вы работаете? Сибирь-то большая... — улыбнулся парень.

— На Кедровском угольном разрезе, — оживился Владимир. — Понимаете, не могу я уехать отсюда без роторной приставки! Она нам как воздух нужна! От нее сейчас зависит все, понимаете?! Вы даже не представляете, как много от нее сейчас зависит!

— Ну, а конкретно? Зачем она вам так срочно понадобилась? Может, заменим ее другим станком, хоп? — Парень поднял чуть ли не под самую тюбетейку тонкие, как у женщины, смородинные брови. Он был настроен дружелюбно. И по тому, как задавал вопросы, уточнял детали, чувствовалось, что делает он это не из вежливости или любопытства, а из желания помочь.

И Владимир торопливо стал рассказывать: о ситуации, сложившейся на Кедровском разрезе; о том, как осушаются в ГДР буроугольные карьеры (вот когда сослужили добрую службу материалы отца!); о выгодах, которые сулит применение на Южном участке поверхностного дренажа...

— Роторная приставка вам действительно нужна. Позарез, хоп! — согласился парень, когда Владимир кончил рассказывать. — Что же ты посоветуешь, Ниночка? Надо выручать посланца далекой Сибири. Иначе скважин у него не будет. Хоп?

Секретарша разгладила ладонью салфетку на кондиционере — сером, мерно гудящем ящике. Недовольство источали ее подведенные тушью птичьи глазки.

— Без Ашира Ногмановича этот вопрос никто не решит... И не смотри, Нишан, пожалуйста, на меня так. Я все прекрасно понимаю, не думай, что только один ты сознательный. Между прочим, звонить в Андижан тоже бесполезно: Саидов все время на испытательном полигоне.

Парень взял Владимира за локоть:

— Пойдем. — Когда вышли на улицу, протянул гостю такую же смуглую, как и лицо, руку: — Давай знакомиться. Нишан Мирабалиев.

Назвал себя и Владимир.

Они медленно двигались по раскаленным бетонным плитам вдоль заводских корпусов. Нишан шел, опустив голову, сосредоточенно морщил лоб. Молчал... Не спрашивал ни о чем и Владимир, боясь нарушить ход мыслей своего спутника. Одна-единственная надежда на этого парня. Он, только он один союзник Кравчука в этом большом городе... Уловил главное. И хочет помочь. Но получится ли?

Нишан вдруг резко остановился.

— Послушай, Володя. Есть идея, да. Завтра я вылетаю в Андижан. Повезу Саидову документацию на новые буры. Поехали вместе! Тут недалеко, час лету. Потолкуешь с Аширом Ногмановичем. Человек он ворчливый, но хороший. Думаю, выручит тебя. Да. А с билетом на самолет все будет в порядке: я сейчас же позвоню Ибрагимбекову. Ну так что, хоп?

— Салям алейкум... — Саидов кивком головы пригласил гостей к столу. Молча налил в пиалы чаю, поставил перед каждым. И так же молча взял в обе ладони свою и стал продолжать чаепитие.

Владимир чувствовал себя стесненно. Маленькими глотками тянул чай, не отрывая напряженного взгляда от директора завода. Начинать первым деловой разговор было неудобно... А Саидов, судя по всему, тоже не спешит спрашивать. Ашир Ногманович одну за другой опорожнял пиалы, глядя в одну точку. Молчал и Нишан.

Прошло десять минут, потом — еще два раза по столько (Владимир украдкой следил за часами). Наконец директор завода положил на стол вверх дном пустую пиалу и шумно вздохнул.

— Хороший чай. Давно такого не пил. — Смочив в минеральной воде носовой платок, вытер маслянистое лицо. — У-ух, жара, шайтан бы ее побрал... — Быстро взглянул на Владимира. — Знал я твоего ата... отца. Пресную воду в сорок шестом искали в пустыне. Он — начальник экспедиции, а я — буровой мастер. Два выговора мне вкатил. За невыполнение плана. Строгий был начальник. Не все его за это любили! — Сдвинул темные, как чадра, брови. — Трудное было время. Хлеба не хватало, воды — тоже. За день маисовую лепешку съешь — и все. От жары и голода сознание теряли на буровой... Отец твой новшество ввел. Раньше, когда делали фильтр, проволоку наматывали прямо на дырчатую трубу. А он предложил наматывать ее на приваренные к трубе стержни. Чтобы не так засорялась песком... Из Москвы специалисты даже приезжали. Сказали: не рисковать. А мы не послушали. Сделали все, как твой ата советовал. И скважины воды дали в три раза больше. Якши! — Покусал нижнюю губу. — Сейчас проволочными фильтрами на стержнях никого не удивишь. А тогда — это была революция в гидрогеологии. Но главное, конечно, не это. Главное, что мы воду нашли. Очень нужную воду! Ордена получили. — Помолчал, прищурился с хитринкой. — За роторной приставкой, значит, приехал? Ну а где я тебе ее возьму, где? Почему раньше заявку не прислал, а?

Владимир не успел ответить: за него это сделал Нишан. Порывисто встал, шагнул к директору.

— У него не было такой возможности, Ашир-ака! Не было, понимаете? Я вам уже рассказывал всю эту историю...

— Помню, помню, — поморщился Саидов. — Все уши мне на полигоне прожужжал: надо дать Владимиру Кравчуку приставку. Можно подумать, Нишан. что он тебе — брат родной, а? Где я возьму ему приставку, ну скажи? Кому-то нужно не дать, так?

— Совершенно верно, — учтиво, но настойчиво сказал Мирабалиев. — Верхоянская экспедиция вполне может получить роторную приставку и в следующей пятилетке. Если бы она им действительно была нужна, они бы не только подтвердили заявку, но и прислали бы уже давно своего представителя... В первом квартале, если помните, ездил к верхоянцам наш Омаров. Бурение там на ближайшие три года не предвидится. Только аэрогаммасъемка и гравиразведка. Так зачем же им посылать приставку сейчас? Чтоб лежала на складе?

— Но ведь мы же обещали... — вздохнул Саидов, и по его голосу Владимир понял, что директор завода колеблется.

— Надо помочь человеку, Ашир-ака...

Саидов выстукивал карандашом по столу. Покряхтывая, встал, подошел к окну. Долго рассматривал что-то на улице.

— Ладно. Кравчук. Дам тебе приставку. Давай быстро бумаги, пока не передумал. — Подписывая документы, Ашир Ногманович все время морщился, косил воспаленным белком на улыбающегося Нишана.

Владимир облегченно вздохнул.