– Я думаю, теперь твоей маме будет немного легче…

Его рука ласково пригладила её волосы. И Кора кивнула, соглашаясь.

Потом улыбнулась грустно.

– Пойду лепешки печь. Я ещё не завтракала – тебя ждала…

– А потом? Порисуем? – с надеждой спросил он.

– А потом порисуем, – согласилась Кора.

89 Подземные Чертоги

Айден

– Нет, нет, волны не надо вырисовывать… Подожди!

Кора, закусив от усердия нижнюю губу, замерла у почти чёрного квадрата холста.

– Но ты сказал, только облака расштриховывать, а море… Как тогда море?

Процесс так увлёк её, что они провели в мастерской уже несколько часов. Где-то после обеда Айден принёс с кухни остатки утренних лепёшек, и они съели их холодными, прямо здесь, у мольберта, обсуждая попутно нюансы картины. То, что лепёшки остыли, их вовсе не портило.

Кора действительно готовила бесподобно. Айден не назвал бы себя гурманом, но, кажется, в нём неожиданно начала просыпаться человеческая тяга к вкусной пище, грозящая перерасти в обжорство.

Зато такой сытной еды хватило надолго. Кора взялась за дело с присущим ей воодушевлением, так что из мастерской её теперь разве что на руках можно было унести.

Кора сразу заявила, что хочет нарисовать ночное море – уменьшенную копию картины в её спальне. Что ж, моря много не бывает…

Она слушала очень внимательно, схватывала всё налету, удивлялась многим нюансам. Например, когда он велел сначала загрунтовать весь холст чёрным, а потом высветлять на нём небо, берег, луну. Коре, как самоучке, такое и в голову не приходило. Привычнее было рисовать чёрным по белому.

Поначалу она всё-таки пыталась на этой тьме ещё что-то более тёмное вырисовывать, но Айден с улыбкой брал инициативу в свои руки.

– Нет, если ты скалу на чёрном нарисуешь чёрным, будет очень тяжеловесно, грубо. Не рисуй скалу – рисуй небо! Свет добавляй! И растушуй, чтобы краска не лежала пластом! Небо должно быть лёгким, прозрачным. Здесь свет у горизонта добавляем, а по контуру скалы ещё немного белил и бирюзы… И, видишь, что получается?

– Как будто горы проступают на фоне неба… – изумлялась Кора. – Как здорово! И так ведь просто, а я бы даже не догадалась. Дай – теперь я!

С небом у неё всё получилось отлично, даже править не пришлось практически ничего.

А ведь сначала, вообще, плечами пожимала – не понимала, как рисовать то, что не видишь.

– Я дома обычно рисую цветы, – объясняла, – но там они перед глазами, просто смотри оттенки, свет и копируй на бумагу.

– Море у тебя тоже перед глазами, – улыбался Айден. – Ты просто их закрой!

– Что?

– Закрой! – Айден стоял рядом, смотрел, как она нерешительно опускает веки, как дрожат ресницы, от природы длинные, изогнутые. – И вспоминай! Хочешь мою картину, а лучше – настоящее ночное море. Вспомни все эти тона, серебро, оттенки чёрного, как падает свет луны, как играют блики. Шум волн, запахи летней ночи, прикосновение бриза к коже, и как галька шелестит под ногами. Вспомни всё это! А теперь… открывай глаза и рисуй!

Она посмотрела на него так, словно он был великим волшебником, и взялась за широкую кисть.

А теперь, когда дошло дело до волн, Айден чуть отстранил её, забрал кисть и показывал стремительными лёгкими движениями, что нужно делать.

– Волны в темноте ночи почти не различимы, нужны только намёки, горизонтальные штрихи… Начнёшь прорисовывать, и море превратится в болото. Вот такие чёрточки нужны, чирк, чирк… Быстро, едва касаясь, как будто ласточка пронеслась. Попробуй!

Кора инструмент, конечно, приняла, но уверенности в ней не наблюдалось. Одно дело смотреть, как кто-то делает мастерски, другое дело – повторить, да ещё и первый раз.

Её штрих вышел не таким уж лёгким и стремительным, скорее напоминал упитанную гусеницу. Вторая попытка не особо отличилась от первой.

Айден наблюдал за этим со стороны и видел, как она вздохнула разочарованно, даже приостановилась, боясь испортить довольно удачную (до сего момента) картину.

Он тотчас оказался у неё за спиной.

– Постой! Давай, бери мастихин! Сделаем сейчас вместе, ты сразу поймёшь…

Он вложил в её пальцы тонкую рукоятку, стиснул маленькую ладонь, уверенным, коротким движением провел горизонтальную линию, словно взрезал тьму холста светлой линией. Ещё одна линия, и ещё…

– О! Это же свет луны… На гребне…

Кора оглянулась на него через плечо, а он, лишь кивнул, с трудом удержавшись от того, чтобы дотянуться сейчас до её губ. Хорошо, что она тотчас отвернулась, поглощенная магией, которая творилась под его умелой рукой на полотне. Творилась им, но и с её участием.

А он… чувствовал в своей ладони её тонкие горячие пальчики, касался её плеча, и золотые локоны щекотали висок, одурманивали ароматом цветущего сада.

Словно сама весна стояла сейчас рядом, или погожее летнее утро…