Она была набита деньгами. Сверху лежал ворох купюр, в основном десятки и двадцатки, несколько пятерок и однодолларовых банкнот. Когда я вытащил их и сложил, они образовали приличную стопку на стойке. Под этой россыпью были перевязанные пачки пятидесятидолларовых и сотенных. На лентах стоял фиолетовый штамп «ПЕРВЫЙ ГРАЖДАНСКИЙ БАНК» [73] . Я их тоже вытащил, что потребовало некоторых усилий, потому что они были буквально забиты в банку. Шесть перевязанных пачек пятидесятидолларовых купюр по десять в каждой. И пять пачек по сотне, тоже по десять.

Радар вышла на кухню и села у своей миски с едой, глядя на меня слегка настороженно.

— Срань господня, девочка. Это восемь тысяч долларов, не считая того, что лежит сверху.

Я отсчитал из россыпи банкнот семьсот долларов, аккуратно расправил их, сложил и засунул в карман, который тут же оттопырился. Это было по меньшей мере в десять раз больше денег, чем у меня когда-либо имелось. Взяв перевязанные пачки, я начал складывать их обратно в банку, но потом остановился. На дне банки лежали три маленькие блестящие гранулы — одну такую я уже видел раньше в аптечке. Я вытащил их и взвесил на ладони. Они показались мне слишком тяжелыми для таблеток, и если я был прав в том, о чем подумал, это могло во многом объяснить источник дохода мистера Боудича.

Я подумал, что они золотые.

В тот раз я не приехал на велосипеде, и хотя обычно прогулка с холма до нашего дома занимала всего десять или двенадцать минут, тогда я шел дольше. Мне нужно было все обдумать и принять решение. Пока я шел, я все время трогал выпуклость в кармане, чтобы убедиться, что деньги еще там.

Я собирался рассказать папе о звонке мистера Боудича и его предложении. Показать ему наличные: двести за то, что мы потратили, и пятьсот для меня. Попросить, чтобы он положил четыре сотни на мой счет для колледжа (который по случайности был открыт в том же «Первом гражданском») и пообещать вносить еще четыре сотни каждую неделю, пока я работаю на мистера Боудича — это может длиться все лето или, по крайней мере, до начала футбольных тренировок в августе. Вопрос был в том, должен ли я рассказать ему о том, сколько денег лежит в банке из-под муки. И, конечно, про эти золотые таблетки — если они были золотыми.

Добравшись до нашего дома, я принял решение. Я решил не говорить о восьми тысячах в банке, а также о таблетках, которые не были таблетками. По крайней мере, до тех пор, пока я завтра не поговорю с мистером Боудичем.

— Привет, Чарли, — сказал мой отец из гостиной. — С собакой все в порядке?

— Все отлично.

— Это хорошо. Возьми себе «Спрайт» и садись. На ТКМ показывают «Окно во двор» [74] .

Я взял «Спрайт», вошел и выключил телевизор.

— Я должен тебе кое-что сказать.

— Что может быть важнее Джеймса Стюарта и Грейс Келли?

— А как насчет этого? — я достал из кармана пачку денег и бросил ее на кофейный столик.

Я ожидал удивления, тревоги и беспокойства, но дождался только интереса и радости. Папа подумал, что мистер Боудич, прячущий деньги в кухонной банке, вполне соответствует тому, что он называл накопительским менталитетом агорафоба (я уже рассказывал ему о Коридоре Старого Чтива, не говоря уже о старом телевизоре и допотопной кухонной технике).

— Там было что-то еще?

— Немного, — сказал я, что не было совсем уж неправдой.

Папа кивнул.

— А ты смотрел в других банках? Где-нибудь в сахаре может заваляться еще несколько сотен, — он улыбнулся.

— Нет.

Он взял две сотни.

— Немного больше, чем мы потратили на самом деле, но ему, вероятно, понадобится еще что-то. Хочешь, чтобы я внес на счет за колледж четыре сотни из твоих?

— Конечно.

— Разумное решение. С одной стороны, ты обойдешься ему недорого, по крайней мере, в первую неделю. Думаю, помощник по дому, работающий полный день, получал бы больше. С другой, ты сможешь подзаработать, пока учишься. Но ночевать там ты будешь только во время весенних каникул, — он повернулся и заглянул мне в глаза. — Это тебе ясно?

— Совершенно, — сказал я.

— Вот и хорошо. Деньги, которые Боудич скопил, немного меня беспокоят, поскольку мы не знаем их источник, но я готов дать ему шанс. Мне нравится, что он доверяет тебе, и нравится, что ты готов взять на себя ответственность. Ты ведь думал, что будешь делать это бесплатно, не так ли?

— Да. Я так и собирался.

— Ты хороший парень, Чарли. Не уверен, что я достоин тебя.

Учитывая все то, что я скрыл — не только о мистере Боудиче, но и о том дерьме, которое вытворял с Берти, — мне было немного стыдно.

Лежа в постели той ночью, я представлял себе, что в запертом сарае у мистера Боудича спрятана золотая жила, может быть, с кучей гномов, которые ее разрабатывают. Гномов с именами Соня или Ворчун — это заставило меня улыбнуться. Я думал, что находящееся в сарае было именно тем секретом, о котором он хотел мне рассказать, но ошибался. Про сарай я узнал гораздо позже.