— Э-э. как тебя там… Николай, не стреляй! Прости, я же не знал, что она твоя баба! — слово «баба» сказал стоящий на влажном песке Паша, а кулаком в бок опять прилетела мне.

И что, что ты чего-то не знал? Ты же об этом не думал, когда с нее трусы стаскивал!

— Да я ничего с нее стаскивал, вроде бы… — Паша молитвенно сложил руки перед собой: — Прости меня, черт попутал. Я больше никогда…

— Конечно никогда…Жить хочешь? Хорошо. Но, наказать я тебя накажу! — я подхватил стоящий у моих ног портфель, отошел в сторону, а потом, с поворотом, как метатель молота, зашвырнул его как можно дальше, к середине глубокого карьера, уже много лет назад заполненного водой и служившего сейчас местом летнего отдыха горожан.

Портфель, оставив в моей руке ручку, не выдержавшую такого издевательства, как летающая тарелка, по красивой дуге, пролетел метров тридцать, затем сделал пару «блинчиков» скользя своим кожаном боком по поверхности водной глади, после чего, солидно булькнув, погрузился в глубину, как «Титаник», унося в своем чреве солидные капиталы.

Мы с любимой женщиной поднимались, по узкой, извилистой тропинке в сторону припаркованной машины, а за спиной доносился растерянный мат бывшего хозяина жизни и вершителя судеб.

Глава шестнадцатая. Встречные заявления.

Сомова Людмила.

Когда Коля, крякнув, отправил портфель с деньгами в свой последний полет, я чуть не бросилась след за ним в бездонный карьера. После этого меня, не давая даже сказать все, что я об этом думаю, поволокли по крутой тропе вверх, так быстро, что мысли о сгинувших деньгам сменились страхом запнуться о камни и разбиться в кровь. Потом меня бесцеремонно затолкнули в машину и куда- то повезли, а я представила, что я буду уже через несколько часов растерянно блеять перед владельцем банка «ВостокСибирьУрал», пытаясь объяснить, почему не могу вернуть деньги, взятые на сутки, и когда, в принципе, смогу их отдать.

— Знаешь, что, друг мой Николай, я конечно понимаю, что в тебе ревность взыграла, но…

— Погоди — бравый капитан припарковал машину к обочине, нырнул рукой под свое сидение и поковырявшись там пару секунд, бросил мне на колени кожаный портфель — брат –близнец того, что сгинул в пучине вод: — Отдаю, чтобы ты спала спокойно.

Я дрожащими руками, ломая ногти стала расстегивать, стала расстегивать металлические застежки, а справившись с ними, даже задохнулась от нахлынувшего счастья: портфель был забит банковскими упаковками денежных купюр:

— Но Коля, как?!

— Что как? Я же на твоих глазах портфели поменял.

— Знаешь, ты сегодня так манипулировал денежными средствами, что я просто утеряла нить событий и перестала за тобой следить.

— Ну и ладно. Только скажи — я молодец? — Николай весело взглянул на меня и стал разгонять машину.

— Ну конечно молодец.

— Только один момент…

— Какой? — я сразу насторожилась.

— Нам надо будет сегодня ночевать у меня в общаге, а завтра, с утра, к открытию банка, вернуть деньги.

— Насчет вернуть я с тобой полностью согласна, я бы и сейчас вернула, если бы могла…

— А в чем проблема? Сейчас и вернем — капитан щелкнул тумблером световой сигнализации и, не снижая скорости, вписался в ближайший поворот.

— Ты куда едешь?

— К банкиру твоему. Надеюсь у него в коттедже есть сейф, и он не откажет их принять, а то мне без этих денег как-то спокойнее.

— Сейф то у него дома есть. Я видела, только неудобно, поздно уже, люди поди спят…

— Ничего нет неудобного, поверь. Если он настоящий банкир, то он сейчас не спит, волнуется о деньгах, которые он дал мутной девице под честное слово. А если ты сегодня ему долг отдашь — знаешь, какой у него будет после этого замечательный сон.

Через час, когда я, тысячу раз извинившись за поздний визит, прощалась с, действительно повеселевшим, Леонидом Борисовичем — могущественным владельцем банка из первой сотни, он кивнул головой в сторону «УАЗика», размеренно тарахтевшего двигателем недалека от калитки:

— Вы, Людмила Владимировна, все еще со своим ментом…дружите?

— Ну да, Леонид Борисович, до сих пор.

— Мне кажется не пара он вам, Люда. Мутный какой-то.

— Спасибо за совет и за то, что выручили с деньгами, но я сама, тоже, какая-то мутная. Еще раз спокойной ночи.

Усевшись на обтянутое какой-то шкурой сидение, я вернулась к прерванному разговору:

— Зачем нам в общагу ехать? У меня в квартире же удобнее…

— Люда, я думаю, что друг наш сегодняшний — Паша, уже перестал завывать на берегу о потерянных миллионах, а побежал к старшим товарищам, ну или в ближайшее время побежит. Ты же понимаешь, что «Горэнерго» найти адрес твоего проживания — дело десяти минут, ну а нам надо хорошенько отдохнуть и уничтожить улики…

— Какие улики?

— Ну, например, вот эту. — Коля припарковал машину к обочине и еще раз за сегодня крякнув, с силой зашвырнул портфель — близнец в ночную темноту загородной дороги: — Пистолет газовый надо будет с утра хозяину отдать, а тебе желательно, завтра весь день быть при скоплении народу, типа СТО у Алексея, и никуда, ни с кем, никуда не уходить и не уезжать, что бы тебе не говорили. А я завтра тебя довезу до работы, а потом за тобой приеду. И чуть что — сразу звони.