— Привет, а мы почти закончили — Алексей снял маску сварщика и кивнул в сторону металлических дуг, которые заканчивал окрашивать один из его слесарей.

— Привет! А это что такое?

— Пойдем в мой кабинет, а то тут шумно.

Из окна кабинета хозяина СТО было видно, что у металлической полубочки кузова самосвала появился пол, в котором мой мужчина заканчивал выпиливать разбросанные в шахматном порядке одинаковые отверстия.

— Леша, это что — дырки под горшки?

— Ну да, в каждую дырку жестко встает пластиковый горшок из тех, что ты закупила. А завтра сверху дуги и брезент натянем и отлично все доедет.

— Ну да, здорово придумали. А на следующей неделе мне маленькие горшки надо везти. С ними как?

— Слушай, ты с Николаем это реши. Или новую основу можно сделать, под маленькие горшки, или еще чего. Он меня попросил дуги сварить и покрасить и крепление для дуг по бортам наварить, а это сделал…

— Ну и где мой кофе?! — в кабинет грязный и потный, ввалился донельзя довольный Николай, и шлепнувшись в старое кресло, вытянул ноги, всем видом показывая, что уставший добытчик мамонта ждет обслуживания.

Я залила кипятком коричневый порошок, именуемый, почему-то, кофе «Три в одном» и с поклоном подала добытчику.

Дав Жемчужному допить сладкую бурду, я подала ему уведомление из «ГородЭнерго» о предстоящем отключении электроэнергии.

— Коля, почитай пожалуйста и скажи мне, что дальше делать будем.

Минут через пять я получила странный ответ на свой вопрос:

— Сегодня поедем к бабушке.

— К какой?

— Пока к моей.

— А зачем?

— Просто верь мне.

С бабушкой моего мужчины я держала доброжелательный нейтралитет. Старушка считала, что ее блистательному внуку я не пара, одновременно намекая, что неплохо бы озаботиться следующим поколением семьи Жемчужных. В это странное противоречие я старалась не вдумываться, но на всякий случай от бабушки старалась держаться подальше. По старой советской традиции бабушка Николая с апреля по октябрь пребывала на даче, поэтому виделись мы с ней достаточно редко, только по нечастым семейным торжествам в холодное время года. Вечером, постояв в паре пятничных пробок, среди рвущихся на дачные участки горожан, жаждущих провести выходные дни в обществе сорняков, задорно задрав к небу свои полупопия, мы прибыли в садовое общество, где несколько десятков лет билась за урожай самая старшая представительница Жемчужных. Оставив меня в обществе бабули, бравый капитан исчез среди густых кустарников, а я пошла на участок, слушать лекцию по садоводству и бороться с сорняками.

— Ну наконец то ты про меня вспомнила. Что раньше не приезжала? — начала с ходу строить меня потенциальная…мама свекрови?

— Да как-то дела каждый день…все некогда, ни минуты нет свободной…

— Ну что ты такое говоришь? Вон, на машину сели и приехали. Пропололи бы мне грядки, а утром на работу. Здесь такой воздух, так ночью спится…Ты давай, сорняки не пропускай, вон, видишь, там еще остался — натруженный палец бабули уперся в дальний угол грядки, над которой я вынуждена была изображать борьбу с вредителями: — Вот, дал же тебе Господь руку легкую, после тебя неделю на огороде чисто.

Ну да, большинство сорняков в поле моего зрения уже почувствовали себя не очень хорошо, и течении пары дней должны были засохнуть и тихо уйти, пока не народятся новые, но пока я вынуждена была, для вида, рвать мелкую и многочисленную зловредную траву руками. Бабуля Жемчужная была упертым материалистом и ни в какую магию не верила.

Когда спина начала трещать, я решительно разогнулась, чтобы увидеть, как у аккуратного садового домика на соседней улице какая-то высокая девица целует Жемчужного в щеку.

Когда этот потаскун, довольный, как нагулявшийся мартовский кот, ввалился в садовый домик бабушки, я сдерживалась из последних сил. Потом внучек с бабулей со вкусом пили чай со смородиновыми листьями, потом любовались на закат. Я с трудом дождалась окончания светского раута, и дала вол своим эмоциям, резко вдавив педаль газа, когда мы выскочили на твердь асфальта.

— Люда, что-то случилось? Тебя бабушка обидела? — издалека начал хитрый мент.

— Это вообще, что сейчас было? — я старалась говорить спокойно, не переходя на крик.

— Где было? У бабушки? Когда мы о квартире разговаривали?

— О какой квартире? — оказывается, я даже пропустила разговор о какой-то квартире: — Я там значить на грядках корячусь, маникюр себе гроблю, спину срываю, я этот сучок на соседней улице с девками…

Я замолчала, не зная, какое слово подобрать, какое мне хочется произнести или что-то поприличнее…

— Так, стоп! Это, во- первых, не девка, а судья арбитражного суда, я ее с первого класса знаю. А во- вторых мы с ней твой вопрос решали.