Виолетта же, вальяжно развалившись в кресле за небольшим чайным столиком, и не подумала предложить мне сесть. Вместо этого издевательски спросила:

— Диплом с тобой?

— Со мной, — едва не скрипнув зубами, отозвалась, и сама нагло уселась на диван у соседней стены.

— Может, распорядиться, чтобы тебе принесли, чем запить? — продолжала издеваться Виолетта. — А то еще не хватало, чтобы ты тут подавилась и окочурилась! Такой урон по репутации агентства нам не нужен!

— Обойдусь, — сухо отозвалась.

Тут дверь распахнулась, и в помещение впорхнула фея. Хотя, конечно, «впорхнула» в ее случае громко сказано. Скорее, грузно слевитировала. Хозяйка агентства оглядела нас обеих лукавым взглядом и хмыкнула.

— Рада, что вы тут без меня не передрались, девочки!

— Много чести для нее! — фыркнула Виолетта.

— Согласна, — саркастически отозвалась я.

— Ну что ж, — хитро прищурилась фея. — Вам есть, чем перед нами похвастаться, юная леди?

— Что-то леди я тут и не вижу! — захохотала Виолетта. — Есть только самозваная баронесса-недотепа.

— Нечем, — хмуро отозвалась я, проигнорировав очередной выпад стервы.

— Ой ли? — изогнула бровь Ардалайна Чарм, чем заставила нас обеих удивленно посмотреть на нее. — А этот молодой человек считает иначе!

Она театрально посмотрела на кого-то, кто находился за дверью. Только тут я обратила внимание, что фея ее не закрыла за собой.

Когда же в кабинет вошел не кто иной, как Андрес, мое сердце ухнуло куда-то вниз, а изумление достигло крайней стадии.

— Приветствую всех, дамы! — он учтиво кивнул.

Виолетта непонимающе смотрела на него. Потом, вспомнив о правилах приличий, поднялась и присела в легком книксене.

— Граф Ортрин, насколько помню? — проговорила она. — Мы с вами виделись на одном из приемов в доме моего жениха.

— Ты ошибаешься, девочка, — вместо Андреса отозвалась фея, которую явно сильно забавляло происходящее. — Перед тобой вовсе не граф Ортрин, а принц Родерик Шаргран.

Сказать, что мы обе опешили — ничего не сказать. У меня самым натуральным образом отвисла челюсть, глаза же Виолетты превратились в блюдца.

— Уж простите меня за маленький розыгрыш, который я устроил во время визита в ваше королевство, — усмехнулся дракон. — Я решил, что так буду иметь больше свободы для маневра и лучше научусь понимать здешние расклады. Настоящий же граф Ортрин весьма успешно справился с ролью принца. Но собственно, я здесь для того, чтобы сделать предложение одной юной особе, и тем самым показать, что свою часть сделки она все же выполнила.

— Это неправда! — внезапно взвизгнула Виолетта. — Вы сговорились! Чем можете доказать, что вы принц?!

— Вообще-то с его высочеством я знакома с самого детства, — хмыкнула фея. — Как и с его семьей. Собственно, мы с матерью Родерика учились в одной Академии, где она и познакомилась с будущим королем драконов. И если бы не я, те двое вряд ли бы нашли общий язык. Уж слишком оба были гордые и упрямые!

Сказать, что я была ошарашена — ничего не сказать. Только и могла, что переводить растерянный взгляд с феи на Андреса. Или все-таки не Андреса?.. Неужели это все правда?!

— Тетушка Ардалайна, вы не дадите нам с Эмили немного времени, чтобы поговорить наедине? — с теплой улыбкой обратился дракон к фее.

— Конечно, мой мальчик, — подмигнула Ардалайна. — И все-таки, как вижу, интуиция меня не подвела и на этот раз. Как только я увидела эту малышку, сразу поняла, что вы с ней друг другу подходите. И не ошиблась!

— Так вы специально устроили все это? Спровоцировали меня на эту сделку?.. — мой голос сорвался.

— Именно так. Я знала, что Родерик приехал в Ольмин. Он меня даже навестил инкогнито. А еще этот глупый мальчишка так яро доказывал, что вряд ли влюбится и что он слишком здравомыслящий для такого, что очень захотелось его наказать.

Она весело рассмеялась, наблюдая за тем, как вытягивается физиономия Андреса. Хотя, пожалуй, нужно теперь его называть другим именем. Вот только до сих пор в голове не укладывается!

Схватив за руку Виолетту, продолжающую пребывать в ступоре, Ардалайна Чарм фактически вытолкала ее за дверь, которую плотно за ними прикрыла.

Между нами же с драконом воцарилось неловкое молчание. И вовсе не из-за того, что нечего было друг другу сказать. Скорее, наоборот, сказать хотелось очень многое! И с чего начать, решить было трудно.