– При… вет? – с несвойственной робостью обратилась я, переводя взгляд с одного недружелюбного лица на другое, пока не остановилась на пепельноволосой подружке Авроры, морг ей пухом. Она так и лучилась злобным торжеством.

– Мне это не нравится, – напряжённо заметил Зефир.

Я не успела ответить, потому что почувствовала, как меня приобнимают за плечи и буквально впихивают в кабинет.

– Утро доброе, Мира, – радостно защебетала мне на ухо Глория. Завидев её, одногруппницы отвернулись, делая вид, что заняты своими делами, но всё равно то и дело кидали на нас странные взгляды.

Глория была бы не Глорией, если бы промолчала. Она не стала гадать, а просто громко и нарочито сладко воскликнула:

– А что происходит, ведьмочки? Смотрите так, будто Мира вам в утренний чай плюнула. Или ты плюнула?

– Нет, – зачем-то ответила я. Глория хмыкнула.

– Вот и я думаю.

Она недобро прищурилась, безошибочно находя взглядом пепельноволосую.

– А, Лидия? В чём дело?

Та презрительно поджала губы и демонстративно отвернулась. Ответила нам ведьма в круглых очках с ровной, как по линейке, чёлкой.

– Не стой рядом с ней, Глория! – пискнула она нервно, а затем указала на меня пальцем. – Она убила Аврору!

– Ну, с такими опасными людьми лучше дружить, – хихикнула Глория.

Я пихнула её локтем в бок и вышла вперёд, возвращая себе внимание одногруппниц.

– Не знаю, что вы там придумали и кто вас надоумил, – отчеканила я холодно, – но меня проверяли правдорубным экстрактом. Можете спросить у ректора, а можете – у профессора Суинтон. Они оба подтвердят вам, что я не убивала Аврору.

– Что же ты делала ночью у теплиц? – прошипела Лидия.

– А ты? – парировала я равнодушно. – А сама Аврора?

– Она встречалась с…

– Всем доброе утро, – прервал её голос Корделии.

Она зашла в кабинет, и дверь за ней сама по себе захлопнулась так оглушительно, что висящие на стенах натюрморты покачнулись. Корделия выглядела и звучала так, что хотелось держаться от неё подальше. Она метнула на меня убийственный взгляд.

– Да что за утро такое? – драматично воскликнул Зефир, безвольно повисая у меня в руках. – Почему тебя ненавидит вся Академия?

– Задаюсь тем же вопросом, – ответила я мрачно.

– На места, адептки, – почти рявкнула Корделия, грохнув о стол стопкой папок. – Записывайте новую тему: «Любовные проклятия и способы их перебороть».

Сказав это, она снова посмотрела на меня и улыбнулась так ласково, что её предыдущий полный ненависти взгляд показался мне цветочками.

– Адептка Вествик, – промурлыкала она. – Какие вы знаете способы внушить человеку, что он без памяти влюблён в вас?

Я почувствовала накатившее раздражение. Эта голубушка явно намекала на ректора. Ну почему всем так нужно было обвинять меня в чём-то? Самая виноватая в академии! Может, стоило поступать сюда под маминой фамилией? Да, передо мной бы лебезили, но это куда лучше, чем те килограммы презрения, что я вынуждена чувствовать каждый день.

– Пока никаких не знаю, – ответила я куда более резко, чем собиралась. – Думала, вы расскажете, тема-то новая.

Сказав это, я гордо вздёрнула подбородок.

Я была абсолютно уверена, что Корделия не станет терпеть мой тон, и сейчас меня постигнет кара. Но она, видимо, и сама удивилась моей реакции, потому как не стала язвить и угрожать, а просто дёрнула ноздрёй и переключила внимание на другую адептку, уже вовсю тянущую руку вверх.

Казалось, инцидент был исчерпан, и тем не менее я услышала шепотки:

– Декан Мартелл намекает, что эта рыжая ректора соблазнила? Говорят, она постоянно крутится у его кабинета.

– Разве? Я слышала, что она охотится за Райланом, потому и убила и Аврору. Боялась конкуренции!

Заткнув уши, я уставилась в учебник невидящим взором. Глория с сочувствием покосилась на меня и бросила сплетницам что-то ядовитое. У меня даже не было сил её благодарить.

На паре по артефакторике всё тоже не ладилось. Это был бесконечно любимый мною предмет, но я никак не могла сосредоточиться, и всё валилось из рук.

Не лучше было и на зельях. Зефир поддался моему настроению и показательно шипел на проходящих мимо нашей парты одногруппниц.

Мысли тянули меня всё дальше на дно уныния, и к последней паре я была морально опустошена. Меня все ненавидят, а ректор, кажется, и вовсе пытается убить. Не знаю, каким чудом я опять не свалилась с метлы. Наверное, мне придавала цепкости мысль, что если Райлан меня снова поймает, одногруппницы устроят мне тёмную, окончательно решив, что я таким нехитрым способом пытаюсь его соблазнить. После намёков Корделии такая мысль напрашивалась.