Я же пытаюсь изобразить из себя сидение. Не хочу я больше вступать в диалог. Наиль косится на меня, но молча заводит машину, и мы трогаемся с места. Замечаю, как дергается его рука, которая лежала на подлокотнике, и на миг он тянется к моей коленке.

Внутри все застывает… Вспоминаю, как он всегда стискивал мою коленку, стоило мне только сесть в машину.

И вот сейчас я перестаю дышать и жду, что он сделает. Но Наиль сжимает руку в кулак и роняет снова на подлокотник, а я могу дышать дальше.

– Как ты узнал про девочек? – все же не выдерживаю, потому что этот вопрос разрывает мне мозг со вчерашнего вечера.

Наиль облизывает губы, его глаза внимательно всматриваются в бегущую перед машиной дорогу. Кажется, что он не собирается удостаивать меня ответом, но потом я вижу, как его губы размыкаются.

– Надо сказать спасибо какому-то дотошному журналисту, выдавшему очередную статейку, в которой спрашивается, какого черта я бросил своих детей и подался в политику.

– Ты узнал о детях из газеты? – открываю рот от удивления.

Таранов хмурится и одаривает меня потемневшим взглядом.

– Ну ты же не удосужилась мне рассказать. Да, из газеты, мать его. Из какой-то сраной газеты.

Снова заводится. Рука на руле сжимается, проявляя косточки на тыльной стороне.

– Я собиралась… – снова начинаю, получаю смешок и тут же захлопываю рот. Мои оправдания ему не нужны.

– Ага, я это уже слышал. Приехали, ангел. Веди себя хорошо, – скалится и тянется за пакетом, который кинул на заднее сидение.

Читаю надпись и открываю рот.

– Зачем ты меня сюда привез?

Областная клиника. Самая лучшая в городе.

И первая мысль, которая меня пронзает:

– Ты болен?

Таранов оборачивается и скептично выгибает брови. Моя рука замирает на ручке двери, а я жду его ответ.

– И не мечтай. Я здоров как бык. Сиди ровно, помогу.

Выходит и огибает машину. Дверь с моей стороны распахивается, и он протягивает руку. Неуверенно вкладываю свою и соскакиваю с порожка, задевая его грудь.

– Так зачем мы тут?

Наиль выдыхает. Смотрит как-то обреченно на окна второго этажа и стряхивает с себя эмоции.

– Здесь дорогой мне человек.

Наиль переплетает наши пальцы, и первый порыв – это выдернуть руку. Таранов шикает на меня, когда я предпринимаю попытку освободиться.

– Мариш, не делай резких движений. Я тебе вчера все сказал по поводу нас.

Сжимаю зубы, и приходится оставить руку в его лапе. Мы проходим в больницу. Наиля приветствуют так, словно он тут частый гость. Выдают нам по халату и проводят дальше.

Я осматриваюсь по сторонам, пытаюсь догадаться, кого я увижу тут. И с каждым шагом мне становится все сложнее дышать. Наваливаются воспоминания, как я сама проводила много времени в палате, когда сохраняла своих крошек. Как молилась, чтобы все прошло благополучно и с ними все было хорошо.

– Ты в порядке? – Наиль хмурится, смотрит на меня с беспокойством.

Уже начал играть роль примерного мужа? Смешно… потому что когда-то он именно таким и был. Чутким и внимательным.

– Все нормально. Я просто, когда была беременна, часто лежала в больнице.

Он становится ещё серьезнее.

– А что было?

Невесело усмехаюсь.

– Нервы. Они не очень хорошо влияют на беременность, и у меня были угрозы, что я потеряю дочерей.

Он прикрывает глаза, и, кажется, я слышу, как зло скрипят его зубы. Да, да, Наиль, можешь винить меня ещё и в том, что я чуть не потеряла наших детей. Ты же и так винишь меня в нашем разрыве.

Таранов стряхивает с себя плохое настроение и нацепляет на лицо улыбку, толкает дверь в одну из палат, и я тут же наталкиваюсь на внимательный взгляд таких же серых глаз. Этот взгляд как удар в грудь.

– Привет, – Наиль отцепляется от меня и подходит к совсем юной девушке, целует её в щеку, – как ты?

Она улыбается, притягивает его к себе, пока я пытаюсь совладать с чувствами. Сердце принципиально отказывается биться нормально и то разгоняется, то замедляется.

– Хочу тебя кое с кем познакомить.

Наиль отходит и кивает на меня. Я пытаюсь отмереть… пытаюсь улыбнуться, но девушка настолько хрупкая, почти прозрачная, что я боюсь расплакаться.

– Добрый день, – она здоровается первая.