Шрифт:
Рис. 3 Мужик режет кусты у подножия холма
Рис. 4 Монах Бартель Тиельманс на дороге.
Рис. 5 Пожар за Центральной Ратушей Розенлааря в доме Элайны и Себастиана.
Из трубы валит дым, люди тушат огонь.
Рис. 6 Монастырь и предел наместника инквизитора.
Рис. 7 Вдалеке панорама на замок барона Виллена Ван Туйль.
Глава 23
Прошло ровно два года с тех пор, как Сеньора де Анточа была взорвана на моих глазах. Я хорошо помнил, что сразу после взрыва над морем сгустились тучи и начался ужасный шторм, потопивший и выбросивший на берег десятки других кораблей.
Тогда я не знал, что я явился причиной этого шторма. Мой гнев вызвал его. Моё внутренний источник давал невероятное количество силы и энергии.
Позже я узнал, что дождь в декабре, потушивший пожар в доме Элайны, смерть барона Ван Туйля от удар молнией, шторм в день гибели «Сеньоры да Анточа» это все результат действия моего магического дара.
И мне предстояло научиться им пользоваться очень избирательно.
Я сидел за столом и занимался подсчетами. Получалось отлично. Теперь у меня достаточно ресурсов. Бизнес приносил баснословные барыши.
Ганзейцы не очень понимали, как торговать с русскими. Они все равно считали нас дикарями.
Им нужен был кто-то, кто объяснит, что наши бояре и князья не аборигены в пустыне. Мы уже семь веков как приняли христианство, строили свои города и расширяли государство со своими правилами и законом.
Европейские торгаши поначалу пытались привозить в Новгород самое барахло, и продавать его нам за золото и серебро. Хотели брать рабами и рабынями, но мы свободные люди. Не бывать этому.
Побывав там, в Европе, я знал, что нам нужны торговые отношения другого типа.
Я заявился в контору Ганзы в Новгороде и сообщил, что готов удесятерить их доходы от торговли и увеличить объем поставляемых товаров, если они возьмут меня в советники и будут действовать в соответствии с моим планом.
Поначалу представители Ганзы отнеслись к моему предложению скептически, и чуть было не прогнали меня, но жажда получить дополнительные тысячу процентов прибыли сделали свое дело.
Для начала я настоял на отмене оплаты твердым серебром или золотом.
Я доказал, что выгоднее отправлять обратно не пустые корабли, а заполнять трюмы российскими товарами: пушниной, воском, медом, кожей, рыбой, свечами.
На бартер я заказывал только то, что действительно имело ценность для нас.
Оружие, сукно, примитивные инструменты для кузен и литейных мастерских, небольших столярных цехов.
У нас пока не было своих пил, и наши мастера пользовались одними топорами.
Хоть они и делали это виртуозно, наша деревообработка пока сильно отставала от европейской.
Нам так же мешало отсутствие угля для печей, с углем было быстрее и проще обжигать глину для производства кирпича и посуды.
Собственного угля мы пока еще не добывали. Чего не скажешь о британцах.
В иной год, мы моги продавать свои излишки зерна за серебро, потому что в Европе всегда его не хватало.
Эта ситуация надоумила меня на постройку первой водяной мельницы на реке Верже.
В то время мельница в Новгороде были сплошь ручными, и мука добывалась тяжелым трудом. Очень частая смена налогов была обращена в первую очередь, на изъятие зерна в казну. Про муку же в царских грамотах ничего сказано не было. А хранить продавать муку всегда было намного выгоднее.
Но наша русская предприимчивость помогала выживать и развиваться, но большая территория и суровый климат мешали нам в развитии.
Имея сложные природные условия, русские искали способы заработать быстрее, а не больше. Это многое объясняло в характере нашего народа.
Чем лучше шли мои дела, тем глубже становилась черная дыра в душе, прожжённая предыдущими событиями.
Дела я вел опекаемый наместником Великого Князя Всея Руси в Новгороде — Василием Никитичем Таракановым.
Он очень любил меня и поддерживал во всех начинаниях. Я щедро делился с ним прибылью и помогал решать разные дела в городе.
Правда, Василий Никитич журил меня всегда за то, что я всякий раз отказывался от участия в пирах, свадьбах и в других увеселительных забавах.