До поры до времени ребята притаились в кустах и, затаив дыхание, наблюдали.

Высокий, косая сажень в плечах, артист в мундире, треуголке и ботфортах, с тяжёлой тростью в руках удивительно походил на бронзового Петра работы скульптора Антокольского, что стоит на набережной Северной Двины в Архангельске.

– Похож, да?
– Вяча толкнул в плечо Антона.
– Прямо как на пьедестале. Только ходит да разговаривает.

Чуть ли не по пояс Петру, пожилой человек в костюме самого модного современного покроя что-то сердито выговаривал "царю".

Ребята прислушались.

– А я, товарищ Мелкишев, не позволю... не позволю заниматься отсебятиной. Не позволю вам, Иван Харитонович, того, что вы творили на студийных съёмках в Москве. Вы хотя и должны быть простым с народом, но вы всё-таки царь, вы Ваше величество!

– Вот-вот, я и говорю, - басовито отшучивался Пётр.
– Я - Ваше величество, а вы ко мне с "товарищем".

– Такой здоровый, а фамилия - Мелкишев, - опять зашептал Вяча.
– Он ведь Романов, Пётр Алексеевич Романов, царь всея Руси.

– Молчи. Лучше смотри и слушай, - отмахнулся Антон.

– Вот и ты смотри. Видишь Ивана Рябова? Вот тот, в холстинной рубахе почти по колено. А это кто с ним под ручку гуляет?.. Стой, да ведь это...
– Вяча чуть не закричал от удивления и обиды.

– Тише ты!
– Антоша сжал руку приятеля.

– Да ведь с Иваном под ручку гуляет командующий шведской вражеской эскадрой Шееблад.

– Ну и что?

– Как это что? Ведь они враги!

– Они артисты. Это в истории они враги. Тише!

Воевода Прозоровский, высокомерный вельможа и изверг, беседовал с простыми крестьянами и рядовыми стрельцами. Но ребята знали: на съёмках этот именитый боярин-самодур даст им нещадного жару. Это он будет в приказной избе вершить суд над Иваном Рябовым - бросит его в темницу. А сейчас он мирно сидел на траве.

На другом конце поляны престарелый архиепископ в полном облачении под лихие выверты гармони старался переплясать молоденькую монахиню.

– Поп танцует!
– забывшись, закричал в восторге Егор и захохотал.

А поблизости стояла какая-то актриса, которая то что-то шептала, то вытягивала вперёд руки - репетировала. Услышав в кустах крик и хохот Егорушки, она взвизгнула и побежала в сторону Петра. Стрельцы вскочили как но боевой тревоге.

Перепуганная актриса пальцем показывала на кусты, где скрывались ребята.

Антона, Егора и Яна как рукой сняло. Лишь Вяча остался на месте. Он даже встал в полный рост, чтобы его увидели. И не возражал, когда вооружённые стрельцы повели его к режиссёру-постановщику, который разговаривал с исполнителем роли Петра.

– Ты что здесь делаешь?
– грозно спросил режиссёр.

– Смотрю.

– А почему в кустах прятался?

– Боялся, что прогоните.

– Гм!..

Режиссёр даже не нашёлся, что ответить на столь откровенное признание. А артист Мелкишев, вероятно любивший пошутить, торжественно провозгласил:

– Как ты смел, дрянной мальчишка, чернь недостойная, появиться при дворе царя Петра Первого?!

Но Вяча не испугался и неожиданно заявил:

– А мне бы главного кинооператора увидеть.

– Это зачем же?
– удивился режиссёр.

– Я с ним знаком. Мы вчера в городе познакомились.

– Гм!.. Савва Кириллович!
– позвал режиссёр.

Появился тот человек, с которым Вяча разговаривал вчера на набережной.

– Вы, Савва Кириллович, оказывается, знакомы с этим молодым человеком, сказал режиссёр.

– Да-да, вчера мы с ним, кажется, виделись в городе!
– И Савва Кириллович обратился к Вяче: - А ты как оказался здесь? Я запамятовал твоё имя.

Главный кинооператор и не знал имени Вячи, но Вяча не стал ему напоминать об этом.

– Вяч меня зовут.

– Ну и почему ты, Вяч, здесь? У нас же съёмки.

– Вот я... мы... хотим посмотреть, как вы будете снимать картину об Иване Рябове. Нас четверо ребят. Мы тоже интересуемся историей Ивана Рябова. Мы ищем кафтан, который ему Пётр Первый подарил.

– Кафтан?
– изумился режиссёр.

– Кафтан Ивана Рябова?
– переспросил главный кинооператор.

Пришлось Вяче всё рассказывать по порядку. А в конце он добавил:

– И кажется, наш боцман Рябов прямой потомок лодейного кормщика. А какой у него трёхмачтовый парусник! "Буревестником" называется. Вот бы его тоже снять для кинокартины.