— Идиоты! Было сказано, чтобы по возможности его взяли живым! — запричитал храмовник, — Но раз уж так, то добейте эту тварь!

— Будет исполнено, повелитель! — ответил стоящий позади упавшего на колени Эспена культист и занёс над головой паразита меч.

«Почему это произошло?.. Эти люди пришли за моим телом… Но зачем они убивают всех остальных?.. Они и меня хотят убить…»

— Отправляйся в пучину бездны, отродье! — выкрикнул сектант и опустил меч.

Эспен почувствовал как встали дыбом волосы на шее. Его настоящее тело сжалось от страха, а затем…

Культист раскрыл рот в ужасе. Его рука улетела вверх, а тело стало расползаться на части. Спустя секунду, он упал начетверо перерубленный. Второй не успел и пискнуть, как выросшее из отрубленной руки героя щупальце с острым костяным жалом снесло ему голову.

Глаза Эспена стали не просто цвета аметиста. Они засветились так, словно и были двумя вживлёнными на место зрачков драгоценными камнями.

Рана на животе затянулась уродливой коркой. Щупальца на спине резко стали толще и также обзавелись костями лезвиями. Вонзившись в руки и ногу покалеченного сектанта, они резко скрутили его на манер постиранной тряпки, но вместо воды из тела была выжата вся кровь и переломанный труп полетел в сторону храмовника.

Мужчина не глядя разрубил тело подчинённого, а затем приготовился встретить атаку, но и представить не мог насколько она будет сильна.

Нанося сотни ударов жалами в секунду, Эспен заставил храмовника отступать. Того спасала лишь рукоять бердыша и толстая броня, которая покрывалась зазубринами и царапинами на глазах.

— Хватит с меня игр! Громовое рассечение! — выкрикнул храмовник, устояв под шквалом ударов озверевшего Эспена.

Техника — энергия адепта текущая по его меридианам, преобразованная непосредственно в убийственную атаку, наполнила бердыш и выстрелила ударившей с неба молнией в вертикальном ударе.

Земля разошлась, волна энергии превратила в щепки две избы позади Эспена, а сам он потерял ноги, но успел вырваться из-под атаки, дабы не быть полностью аннигилированным.

— Проваливай с моей деревни! — прокричал Эспен и, уперев меч клинком в землю и выстреливая вперёд отрастающими ногами, у которых на месте пальцев располагались когти, отправил храмовника в полёт в горящую избу, которая мигом обвалилась на него.

Неожиданно, Эспена «отпустило». Метаморфозы с его телом обращались вспять и конечности принимали обыденный вид.

— Ярон… — подскочил он к старику.

— Грезэ… — прохрипел староста, — Спаси мою Грезэ… Не знаю кто ты или что ты, но… Теперь, ты единственный кто может о ней позаботиться… — произнёс мужчина и испустил дух.

Затягивать со спасением супруги герой не стал. Закрыв веки тестю, он бросился к их с Грезэ дому.

«Неужели… Неужели это то, что люди называют волнением?! Совсем не похоже на то, как я ждал покупки меча! Меч было ждать приятно! А сейчас… Сейчас мне, чёрт побери, страшно! И этот страх тоже странный… Не такой как за собственную жизнь! Он пугает меня намного сильнее!» — думал он на пути к дому, пока культисты то тут, то там убивали всех кого он знал.

На пороге своего дома развалился заколотый Вульф, посреди дороги валялся вместе с женой Лейф, причём лежал он сверху неё, умерев в попытке накрыть любимую собой от копья, что в итоге пронзило обоих.

«Твою мать! Твою же мать, только не…»

— Грезе! — заорал паразит, увидев девушку, но вовсе не от радости.

Она сидела на коленях перед их срубом со стрелой в лодыжке и рыдала. За спиной у неё словно из чёрного тумана, взявшегося из ниоткуда появилась закованная в метеоритную стальную броню леди с косой.

— Эспен! — крикнула любимая.

— ГРЕЗЕ!

— Как же это трогательно! — добавила черноволосая тварь и полукруглое лезвие косы вылезло между грудей супруги паразита.

— НЕ-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Т!

«Хотя есть и второй вариант, не менее распространённый: адептами становятся несчастные, которым не осталось ничего, кроме как мстить, забирая с собой в могилу сотни причастных и непричастных.»

— А-а-а… Агха… Грезе… Я не… — Эспен упал на колени, непроизвольно плача.

— Впервые вижу плачущего паразита! — удивилась Рене, Песнь Бездны. — Ну хватит уже! Заканчивай спектакль, ты ведь не человек. Тебе не свойственно это, — зло усмехнулась культистка. — Так уж и быть, я прерву этот театр одного актёра! — и замахнулась косой.

Эспену было плевать. Он смотрел на горящий дом который строил сам, до него доносились запахи сгорающей медовухи, солонины и овощей, но ему было плевать на них. Напротив него, в паре десятков метров лежала двуног… человек. Самый дорогой человек для… него? Неужели… Неужели он привязался к ней по-настоящему?