– Третьего дня вы казнили пятерых моих лучших людей за мародерство, – напомнил ему герцог. – Без суда и следствия, прикрываясь законами военного времени.

– Ваши люди насиловали женщин и грабили деревни, – возразил ему принц. – Мои гвардейцы взяли их с поличным.

– Мои люди клянутся, что два ваших наперсника сегодня занимались тем же самым. Девки из деревни указали на них. Свидетелей около десятка. Доказательства неоспоримы.

– Все эти свидетели из вашего отряда, – с нескрываемым подозрением парировал Райтон.

Глаза Ичби холодно сверкнули:

– Когда против моих людей свидетельствовали только гвардейцы, – ядовито проговорил герцог, – это не остановило руку правосудия в вашем лице. Так пусть же эта рука ещё раз верно послужит народу и казнит парочку солдат, которые посмели запятнать свою честь насилием и грабежом. Не только свою честь, ваше высочество. Это пятно позора лежит и на вас, младшем наследнике трона. На вашем отце. На королевстве. Его смоет только справедливый суд и их кровь.

Он кивнул в сторону двоих юношей, которые стояли на коленях чуть в стороне от стола. Райтон не удержался и взглянул на своих товарищей. Но-хинец Дайду повесил голову. Его руки были связаны за спиной. Эрлин же, наоборот, напряжённо ловил каждое слово и не сводил пронзительного взгляда голубых глаз с герцога Ичби. Русая голова мальчишки была перемотана бинтами, на челюсти багровел синяк.

Герцог поднялся и наставительно произнес:

– Ваше высочество, вам всего четырнадцать. Вы ещё так мало знаете о жизни… Иногда самые близкие и знакомые с детства люди способны на… неблаговидные поступки. Вы прекрасно показали себя на поле боя и успешно подавили мятеж. Однако… исход этого дела очевиден. Если вы не готовы судить их сами, я могу взять на себя этот труд.

Райтон холодно посмотрел на него и ровным голосом произнес:

– А что, если я откажусь признать ваше обвинение?

– Боюсь, я буду вынужден взывать к справедливости вашего отца, – развел руками Ичби. – Вы ведь и сами понимаете, каким будет его решение, правда?

Герцог откинул полу плаща и вышел из шатра. Принц жестом отпустил гвардейцев. После того, как ушла охрана, он уронил голову на руки и замер.

– Выполни свой долг, – прохрипел Эрлин. – Нас уже не спасти. Король будет на его стороне. Смирись.

– Мы служим тебе с самого рождения, – произнес Дайду с сильным но-хинском акцентом, превращая «л» в «р». – Если для сохранения твоей репутации нужно умереть, мы готовы.

Райтон медленно поднял голову и прошептал:

– Только я не готов… Вы же ни в чем не виноваты! Ичби подставил вас.

– Доказательств нет, – в голосе Дайду звучало равнодушие. – Мы должны поплатиться за свою глупость.

– Ты принц, – напомнил ему Эрлин. – Тебя прозвали Ледяная молния из Тийредо. Ты справишься. Выполняй свой долг.

Райтон молча смотрел перед собой. На столе лежал чистый лист и новая кисть для письма. Нужно было писать приказ. Приказ, который должен оборвать жизни тех, кто с самого детства защищал его спину.

– В дне пути отсюда Сакатокуса, – хрипло выговорил Дайдо. – Хорошо бы… умереть на родной земле. И… от твоей руки. Не хочу становиться игрушкой Бешеного.

Принц вскинул голову и заглянул в раскосые глаза товарища. В них были только безнадежность и смирение. От этого взгляда хотелось завыть…

Неожиданно комната расплылась. Он открыл глаза и обнаружил, что лежит в своей постели в Алом замке. Его взгляд упёрся в спину сопящего на своей постели Мирана. А около его постели крепко спит Ллавен. Пальцы эльфа плотно обхватывали его запястье.

«Снова он? – подумал Райтон. – В прошлый раз он тоже прервал мой сон… И Райга говорила, что Ллавен приходил, когда ей снился кошмар. Его привлекают сны?»

Принц осторожно вывернулся из захвата эльфы. Тот подскочил на полу, проснулся и уставился на него круглыми от страха глазами.

Райтон махнул рукой и прошептал:

– Иди к себе. Я никому ничего не скажу.

Бормоча благодарности, Ллавен забрался в свою постель. Райтон дождался, пока он уснет, набросил на себя черно-красное хьяллэ и вышел из комнаты. Постоял в коридоре. Прислушался к тишине за дверью Райги, магическим зрением рассмотрел двойной защитный контур на ней. Гостиная встретила его темнотой и тишиной. Он сел на подоконник и прислонился лбом к холодному стеклу. В окно мерно стучали дождевые капли. Словно в насмешку навевая непрошеные воспоминания и картины прошлого.

…Кровь стекала по хаотаки, повторяя изгибы тонкой волнистой линии вдоль лезвия, отделяющей закалённую часть клинка от незакалённой. Можно было лёгким движением отряхнуть меч. Нужно было развернуться и уйти. Но вместо этого Райтон просто стоял и смотрел в довольное лицо Ичби холодным, ничего не выражающим взглядом. Его ненависть за минувшие сутки отгорела, оставив в душе только горечь и опустошение.

За спиной юноши перешептывались крестьяне:

– И правда ведь сделал…

– Мальчишка, а своих…