– Оказание сопротивления, – подсказал Девятка.

– …вполне достаточно чтобы шлёпнуть тебя на месте. Хотя для тебя и пули жалко. Сам сдохнешь, когда шок пройдёт.

Всё это время Каин смотрел на раненого, пытаясь вспомнить, где он видел его раньше. Всё лицо в крови и следах от укусов, черты искажены гримасой страха.

– Алекс? – спросил Каин, подойдя ближе.

Культист поднял голову.

– Каин? Это ты? Надо же… Не думал, что мы ещё встретимся.

– Не знал, что ты знаешься со всякими отбросами, – сказал Виктор.

– Я ведь знаю тебя, – продолжал Алекс. – Мы были на одной стороне.

– Неправильной стороне.

– Думаешь, что, став церковником, ты сделал правильный выбор?

– Раз такое дело, то прикончим его и дело с концом, – предложил Виктор, вскинув автомат. – И никакой возни с оформлением и рапортами. Отойди, а то испачкаю.

Каин оттолкнул ствол в сторону.

– Это моё дело, не лезь.

– Как скажешь. Заканчивай с ним и догоняй.

Виктор и Девятка вышли на улицу, обмениваясь шуточками.

– Что будешь делать? – прохрипел Алекс.

– Выполню свой долг.

– Я знаю, кто ты такой.

– И кто же?

– Ты и тебе подобные… Вы живёте в трущобах как паразиты, и каждую ночь выползаете в город. Жмётесь к стенам и просите подаяния. Молите людей о милости. И иногда вам протягивают запястья. Не из страха, из жалости. Вы делаете несколько торопливых глотков и снова прячетесь. Без подачек церкви вы ничто. Как там вас учат… extra ecclesiam nulla salus[6]? Наркоманы, Каин. Вы всего лишь жалкие наркоманы. Всегда ими были и останетесь. А ты – гончий пёс клерикалов.

Каин поднял пистолет.

– Неужели ты убьёшь старого друга?

Каждый оперативник всегда оставался на шаг впереди врага и на два позади надежды.

– Прощай.

Он нажал на спуск. Пуля попала точно в правый глаз.

Каин сел рядом с трупом, положив руки на колени. Расстегнув воротник униформы, он вытащил крест и сжал его в руке. К некоторым вещам его не смогли подготовить даже всезнающие мастера психотехники.

– Я знал, что ты поступишь правильно.

Как оказалось, Виктор не ушёл. Всё это время он ждал неподалёку – на тот случай, если Каин всё же решит отпустить Алекса.

– Сложно убивать старых друзей.

– Тебе-то откуда знать? – спросил Каин.

– Подумай, тормоз, – фыркнул Виктор. – Я сам через это прошёл. Долгая жизнь имеет свои недостатки. Сперва ты обзаводишься множеством знакомых, потом какое-нибудь событие разводит вас по разным полюсам и превращает в мишени.

Он провёл пальцем по прицелу своего навороченного автомата.

– И теперь вы смотрите друг на друга поверх стволов. Вселенская ирония, не иначе.

– Что с нами случилось, Виктор?

– Ничего. Всё как обычно.

Виктор протянул ему руку.

– Поднимай задницу, потом подумаешь над всеми перипетиями судьбы. А если не готов к такому, то сдай жетоны и ствол, отрекись от веры и вали обратно в гетто, из которого ты выполз. Сходи к Аденауэру, он тебе не откажет.

– Не о чем думать. И незачем идти к Альфреду.

– И правда, – фыркнул Виктор. – Если ты в ОБСК, то для тебя существует только пять основ и всего одна извилина, да и та проходит между полужопиями. А мозг вернут только после расторжения контракта. Идём, попозже настрадаешься.

Они вышли из часовни. Девятка сидел на камне, следил за окрестностями и свирепо грыз энергетический батончик, запивая водой из фляжки. Вкус у этих батончиков был по-настоящему жуткий. Ходили слухи, что их специально делали именно такими, чтобы не было желания съесть от безделья – нескольких кубиков хватало чтобы обеспечить солдата энергией в обычных условиях, а целого батончика – в экстремальных. Но Девятка не был обычным солдатом и просто ел его, не обращая внимания на вкус. Ему, похоже, даже нравилось, что периодически порождало шутки на тему пищевых пристрастий орков, особенностей их кулинарии и пищеварения.

– Хорош картон с говном жрать, нас ждут великие дела, – сказал Виктор.

– Всё-таки грохнул дружка, – констатировал Девятка, бросив смятую обёртку. – Правильно сделал, лучше порвать с прошлым окончательно.

– Странно слышать подобное от тебя.

– Ты на что намекаешь?

Каин ткнул пальцем в значок, болтающийся на бронежилете Девятки.

– Тотем твоего клана.

– И чё?

– Раз ты здесь, то тебя изгнали, не так ли?

– Не твоё дело, Сийярто.

– Я давно хотел спросить – где ты потерял палец? На войне? Разрывной пулей зацепило?