Мысли хаотично сливались в единый поток, а виртуальное сердце колотилось сильнее обычного.

— Но есть и другой вариант, — продолжил Вилл. — Третий. Это вариант с убийствами неигровых персонажей. Я не знаю точно, как он будет работать. Вполне возможно, что как с игроками, и для полного восстановления зарядов мне потребуется убить не одного НИПа, а сразу несколько.

Чёрное перо скользило по исписанному наполовину пергаменту, издавая лёгкий скрип, напоминающий шёпот.

— И я…запутался. Я понимаю, что это всего лишь неигровые персонажи, скрипты и куски кода, но при этом я не могу поднять на них руку. Даже на отморозков и убийц, которых по-хорошему нужно перебить всех, чтобы не оставить ни малейшей вероятности, что они попробуют что-то испортить.

Мари сделала последнюю пометку и отложила перо в сторону.

— Я не зря спросила тебя про имя в самом начале, — произнесла она. — Мне кажется, внутри тебя идёт борьба, но немного иного рода, чем ты думаешь. В тебе сражаются две стороны — реальная, Саши, и виртуальная, Вилла. Саша осознаёт, что нужно перебить неигровых персонажей ради блага. Они для него никто, даже нечто чужеродное, но Вилл, который провёл в игре много времени и принимает неигровых персонажей как…родных и живых, не хочет жертвовать никем. Для него такое убийство равносильно убийству обычного игрока, и именно на этой почве и разгорелся внутренний конфликт, который не даёт тебе покоя и который привёл ко мне.

— Хм. Под этим углом я не всё это не смотрел… — медленно произнёс Вилл, прислушиваясь к себе. — Но почему тогда у других ребят такой проблемы нет? Ведь многие провели со мной столько же времени, с самого начала. Намтик! Он обезглавил двух заключённых и отрубил руки одному, и это лишь то, о чём я знаю. Почему в нём нет подобного конфликта?

Губы Мари вновь сошлись в мягкой и ласковой улыбке.

— Я в твою голову-то пробраться не могу, милый Вилл, а ты говоришь про другого человека. Расскажи мне немного про Намтика. Какие у вас отношения?

— Тихий, спокойный парень, мухи не обидит… — медленно проговорил Вилл, стараясь как подбирать слова, чтобы не сказать ничего лишнего, так и ответить максимально честно. — Для меня он, пожалуй, как брат младший, хотя почему-то младший брат всегда защищает старшего. После прихода в этот мир он умер один раз…даже не так, один раз с половинкой, и получил специальный класс, Самурай.

— Хм…Пожалуй, всё это связано друг с другом, — Мари сложила руки на гладкой поверхности стола, и внимание снова привлекло необычное кольцо на безымянном пальце. — Мы не знаем, что видел Намтик в своих смертях. Быть может, это нечто, что укрепило его решимость защищать тебя и своих друзей любой ценой. В его системе координат всё намного проще. Есть вы, а есть нечто, что вам угрожает, и как только он замечает это нечто, он расправляется с ним без колебаний. И класс Самурай, думаю, прилепился к нему не просто так. Скорее всего…Намтик воспринимает тебя не как друга или брата, а на несколько ином, более тонком и высоком уровне. Возможно, он видит в тебе Господина, и высекает клинком или другим оружием всё, что может хоть как-то тебе навредить.

Вилл поморщился и почесал затылок.

— Мда уж…Кровавый целитель. Апостол. Господин. Слишком много всего прилипло. Чувствую себя холодильником, на который нацепили с десяток ярких магнитов.

— Каждый человек по своей природе уникален и индивидуален, и случай Намтика не подходит для тебя, и наоборот. К тому же, если не ошибаюсь, именно на твоих плечах главная ответственность за наше безопасное путешествие на другой сервер, поправь, если где-то ошиблась. Эту ответственность ты не чувствовал ранее. Она давит, прижимает, изменяет. И эта частичка тебя вклинилась во внутреннюю борьбу. Ты как слепой котёнок, который не знает куда идти. Ты шагаешь, слушая себя, но игнорируешь сухую логику и холодный здравый смысл.

Проще не стало.

— Это всё классно…но делать то-что?

Мари подняла левую руку и показала два пальца.

— У тебя ровно два пути. Первая — поддаться благородству. Задушить все грязные, недостойные светлого человека мысли. Никаких убийств, и даже самые ужасные люди получают второй, третий, четвёртый шанс. Ты благородно тащишь всё на своих кровавых плечах, пока в какой-то момент… — Мари подняла правую руку и изобразила взрыв. — Бум. Случится вот что. Звезда твоего благородства ярко вспыхнет, но быстро угаснет, погрузив во тьму всех. И тебя, и друзей, и остальных. По твоей вине. За примером далеко ходить не надо. Завтра же, да, ты совершишь очередной ритуал, использовав для этого свою руку, но сыграют те самые двадцать с лишним процентов. И всё. Кровавый целитель умрёт, и всё посыплется как домино.

Мари загнула один палец, оставляя один, указательный.

— Второй вариант? — спросил Вилл, уже зная ответ.

— А второй вариант прямо противоположный. Тебе придётся откинуть благородство и стать жёстким лидером, который, скорее всего, и нужен людям в данный момент. Для блага большинства нужно убить кучку преступников? Расправиться с ними без колебаний. И так в каждом твоём поступке.

Внутренний конфликт разгорелся с новой силой.

— Ты пытаешься поступить благородно, — продолжила Мари. — Но при обоих раскладах это благородство лишь навредит. В любом случае ты не сделаешь правильный выбор. С одной стороны возможные жертвы ради кучки преступников. С другой — их убийство ради спасения многих. Можно как оправдать, так и обвинить каждый выбор, и раз так, нужно выбрать лучший для большинства вариант. Не удобный лично тебе, а нужный остальным. И лишь тогда ты погасишь конфликт.

Вилл вновь прислушался к себе. Жаркое противостояние стало несколько тише.

— Получается, откинуть благородство и убить преступников…— медленно проговорил Вилл.

— Да, — неожиданно жёстко ответила Мари.

Вилл с удивлением посмотрел на женщину. Что-то изменилось. Голос из мягкого стал жёстким и низким, а красивые черты лица изменились, придавая облику женщины зловещий лик. Глаза наполнились чернотой, утратив очарование. Жуть и страх.

— Убить их всех. Если потребуется — ты должен уничтожить любого, кто встанет у тебя на пути. Если понадобится — ты должен быть готов пролить реки крови, ради благого дела. Ты — всего лишь орудие, и лишь от тебя зависит, на чьё благо оно сработает.