Любовь считают величайшей силой, но вместе с этим она и главная человеческая слабость. Вывод Намтика из игры состоял из двух этапов. Первый — сообщение о похищении самого Намтика, что заставило Ирмоти покинуть безопасную зону и прийти в нужное место, Примитивно, но в случае с наивной и влюблённой девушкой ничего сложнее и не нужно. Она бросилась на помощь и попалась в цепкие лапы. Теперь — вторая часть.

— Какая же ты куколка, — вздохнул Саквир. — Слушай внимательно. Я знаю, что ты храбрая девочка и стойко перенесёшь всё. Но я уверен, что ты не хочешь причинять боль своему мальчику. У нас к нему…дело. И в твоих силах сделать так, чтобы мы всё решили мирно. Отправь ему написанное на бумажке письмо. Если я узнаю, что ты ошиблась хоть в одной букве или не отправила сообщение вовсе, мы убьём Намтика, а твою жизнь сделаем настолько невыносимой, что ты будешь молить о смерти. Ты познаешь на себе все слухи о пленных девках с утроенной силой, это я тебе обещаю.

В конце Саквир настолько понизил голос, что сам себе казался шипящей змеёй. Разумеется, большая часть сказанного — ложь. Несмотря на все ужасы, которые сотворили созданные при его помощи Невозвращенцы, они не были зверьми. Да, на дне болтались цепные псы, но им позволяли делать всё лишь для удержания на привязи и набора критической массы. Чтобы придать Невозвращенцам более человеческий облик, адекватно войти в Совет и заручиться поддержкой НИПов, от псов начали избавляться. Нет, он блефовал. При любом раскладе они ничего не сделают этой малыхе. Если откажется — её просто продержат ещё несколько часов, а после отпустят. Если вред девушке и причинят, то лишь в экстренных случаях. На их стороне юность Ирмоти. Она — ребёнок, которого оторвали от родителей и бросили совсем одну в холодный, жестокий мир, который намного мрачнее реального, где существуют хоть какие-то сдерживающие рамки. Манипулировать такой крохой — легче простого, особенно если эта кроха влюблена. Просто, но Фаэл всегда умел подмечать такие мелочи и разворачивать их на пользу.

Красивые губы Ирмони задрожали. Сработало. Девушка сделала несколько неуверенных шагов в сторону заранее приготовленного почтового ящика.

— Умничка, — Саквир вложил в маленькую руку клок пергамента с заготовленным текстом.

Суть послания следующая — если Намтик хотел вновь увидеть свою подружку, он должен прийти в хижину на Одиноком холме ровно в двенадцать часов. Один. Если он придёт с подмогой, если сунется раньше оговоренного срока или напротив опоздает — что же, тогда, по легенде, Ирмоти пострадает.

Влюблённого человека легко прочитать. Среди игроков распространилась молва о его храбрости, но сейчас нужна смелость принять более серьёзное решение. Что делать — спасти друга, который, по слухам, спас жизнь в последнем турнирном данже, или броситься на помощь к любимой? По-настоящему влюблённый человек всегда выберет второе. Если предпочтёт друга — а так ли сильна любовь?

— Отправила, — процедила Ирмоти.

— Надеюсь, ты не обманула дядюшку Саквира.

Письмо улетело, и теперь осталось главное — ждать.

От прогремевшего вдалеке раската грома впечатлительные мужчины и женщины испуганно вжали плечи. Понять их можно. Пугала не сила удара, а резкая перемена погоды. Ещё с утра Всевышний одарил всех ласковым теплом, но вскоре нежное Солнце поглотили набежавшие тучи. Эта перемена погоды казалась неестественной, словно творение десятка тёмных волшебников, задумавших грязный ритуал. Дождь без остановки лил второй час. По крышам непрерывным потоком стучали капли, реками стекая вниз. Тучи настолько безжалостно окружили Солнце, что пришлось зажечь волшебные факела и лампы, чтобы город не погрузился во мрак.

— Смотри куда идёшь, калека!

— Простите.

— Шастают тут…

Мужчина, мокрая борода которого напоминала спутанную нитку, покачал головой и вернулся под навес, раскладывая на столе лисьи шкуры. Калека, значит. Нет. Нельзя отвечать. Лишь закутаться плотнее в плащ и продолжать путь. Левая нога без остановки ныла, а ступать на неё больно. Он и правда выглядел как калека в тёмно-синем доджевом плаще, который не мог спрятать сгорбленную спину. Со стороны двух юных подружек полетели сочувственные вздохи. Правая, милая красавица с веснушками на всё лицо, нарочито громко высказала, что никогда бы не вышла замуж за урода с десятком волдырей на щеках. Вторая поддержала.

Искалеченная левая нога сильно замедляла, и путь, который в обычных условиях занимал десять минут, превратился в целые тридцать. С раннего утра Товир подняло на уши известие, что Кровавый целитель Виллиус сегодня встретит судьбу, но Ремесленный район остался одним из островков спокойствия. Ремесленникам по большому счёту наплевать, кто дерётся, с кем и за что. Кузнецы, портные, ювелиры, алхимики, даже кулинары — все они занимались любимым делом, и радость творить не омрачали такие мелочи, как суд над убийцей Короля.

Из соседней алхимической лавки пробивался терпкий запах, от которого кружилась голова. В ноздри словно засыпали перца. Искалеченная нога подкосилась, а для равновесия пришлось ухватиться за стойку с деревянными заготовками для копий.

— Вали, уродец! Сломаешь хоть одно древко — не расплатишься!

В этот раз подавить желание ответить было проще, поскольку перед глазами появился он. Один из однотипных домов в три этажа, со стороны напоминающих приставленные друг к другу коробки. С усилием сделав несколько десятков шагов, мужчина вошёл внутрь. Расслабляться рано. Прикрыв дверь до тоненькой щёлочки, мужчина заглянул на улицу. Вроде никто не следит. Мужчина прислушался к Искре, которая ровным, почти осязаемым огнём горела внутри. Нет. Скрывающихся в невидимости разбойников также не видно. Слегка трясущиеся руки сперва сбросили капюшон, а после нашарили в кармане заготовленное зелье. Горький напиток медленно растёкся по телу. Вкус — не самая страшная часть. Куда неприятнее ощущать метаморфозы по всему телу. Левую ногу словно засунули в кузню, бесчисленное число незримых рук распрямляли спину, а волдыри неприятно рассасывались. Вскоре всё закончилось, и тело вернулось в прежний вид. Крепкий. Боевой. Готовый сокрушить любого, кто встанет на его пути или пути правды.