— Кать… — Горов протягивает руку, касаясь моей щеки, но я делаю шаг назад.

Отрицательно мотаю головой, давая понять, что не хочу продолжения. И он, на удивление, не настаивает. Не давит. Поджимает с досадой губы, убирает руку в карман и принимает мой отказ.

Мы проходим на кухню. Разочарование отравой растекается в груди, но я держу лицо и даже пытаюсь вежливо улыбаться.

Стас располагается за столом. Пока закипает вода в чайнике, я порываюсь достать продукты из холодильника, чтобы хотя бы нарезать бутерброды, но Горов останавливает:

— Не надо ничего, сядь. Давай просто поговорим.

— Хорошо. — Сажусь напротив.

— Обещаешь, что выслушаешь? — хмурится он.

— А у меня есть другие варианты?

Стас невесело усмехается.

— Ну один из них ты сегодня продемонстрировала.

Мне становится стыдно. За свое упрямство, за дурацкие принципы, за детские обиды. Пусть и с опозданием, но оно приходит — понимание ошибок, которые я натворила. Прозрение.

Плюхаюсь попой на табурет и виновато опускаю глаза. Мне нечего сказать в свое оправдание, кроме того, что эмоции взяли верх над разумом в тот момент и я была не права.

Вздыхаю, накалывая на вилку ломтик сыра, и отправляю в рот.

— Теперь ты меня понимаешь? — щурится Стас.

Чайник за спиной напоминает о себе шумом бурлящей воды, и я отвлекаюсь. Достаю из верхнего шкафчика кружку, коробочку с пакетированным чаем. Завариваю напиток и сажусь обратно, двигая кружку к Стасу. В голову лезут всякие посторонние мысли, типа пьет ли он вообще такой дешевый чай из пакетика?

— Сахар нужен?

— Спасибо, нет. — Горов обхватывает горячую кружку обеими ладонями, но пить не торопится.

Смотрит на меня странным сканирующим взглядом. Я чувствую, что в его вопросе кроется нечто больше, чем кажущийся на первый взгляд смысл. И не ошибаюсь.

— Понимаешь, как легко в таких ситуациях допустить ошибку, решив, что справишься самостоятельно? — Я глупо улыбаюсь, качая головой, все еще не догоняя основной сути. — Я не виню тебя, потому что сам вел себя подобным образом. С той лишь разницей, что я знал о твоих проблемах — слава богу, нашлись люди, кто предупредил, — а ты о моих — я о том, что случилось пять лет назад, — нет. Мы оба, как два слепых упрямца, не желали слышать и слушать друг друга. Но вместе — это ведь не только в радости?! Это и в трудностях, и в горе, и прочее, прочее, прочее. Почему мы это каждый раз упускаем? Я много думал о том, как изменилась бы наша история, если бы я рассказал тебе тогда о своих неприятностях и мы вдвоем попытались найти пути их решения. А вдруг бы все получилось? Мы бы остались вместе, Ромка рос в полной семье, а тебе сейчас не угрожал бы брат-наркоман, — улыбается он грустно.

Сердце щемит от его слов. От признания. От того, сколько горечи и раскаяния звучит в его голосе.

А ведь Стас прав. В голове мгновенно выстраивается логическая цепочка из наших решений, поступков и, как следствие, вытекающих из них ошибок.

Мы оба игнорировали мнение друг друга, считая, что в одиночку справимся лучше. Оба, как твердолобые упрямцы, не желали считаться с мнением партнера. Оба гнули свою точку зрения, наплевав на то, как это впоследствии отразится на нашем будущем. И получили по заслугам.

— Или если бы я рассказала тебе о Ване еще тогда, когда ты подслушал мой телефонный разговор и спрашивал, что случилось, — произношу задумчиво.

— Вот видишь.

Стас все-таки делает глоток чая, не сводя с меня глаз. Ждет чего-то.

— Зачем ты мне все это говоришь сейчас? Когда уже… поздно? — последнее слово с трудом удается протолкнуть из горла.

Слишком уж оно горькое, колючее, ядовитое. Это слишком больно — осознать все и не иметь возможности исправить.

— Разве? — Горов тянется ко мне, накрывает своей рукой мою ладонь и смотрит таким выворачивающим наизнанку взглядом, что кажется, заглядывает в самую душу.

— Я знаю, о чем ты сейчас думаешь. У меня нет невесты. И она не беременна — или беременна, но не от меня. — Выжидает паузу, убеждаясь, что был прав в своих догадках. — Там долгая запутанная история. Я встречался с дочерью своего делового партнера до тех пор, пока снова не встретил тебя. С того момента, даже раньше, между мною и ней ничего не было. Я даже хотел официально расстаться, но она попросила еще пару месяцев не рассказывать ее отцу о нашем разрыве — там сложная семейная ситуация. А когда выяснилось, что она ждет ребенка, ее отец, соответственно, подумал на меня. Я хотел с ней поговорить, выяснить, но, увы, она сбежала. Сегодня, то есть уже вчера, звонил ее отец, сказал, что нашлась, но мне уже было не до них. Я сорвался к тебе. Приеду — выясню все подробности, разберусь окончательно. Так что это недоразумение. Я пытался тебе объяснить, но ты меня даже слушать не стала.

— Прости. — Отвожу взгляд, чувствуя себя капризной девчонкой.

Смотрю на наши руки, ощущая исходящее от ладони Горова тепло. Оно бежит по коже нежным лучиком, ласкает, дарит надежду!

Боже, какие же мы с ним два идиота. Два отчаянных дурака! Сколько ошибок можно было бы избежать, сколько слез сэкономить. А мы…

— Кстати, мое предложение до сих пор в силе, — вырывает меня из горьких размышлений Стас. — Я по-прежнему хочу, чтобы ты стала моей женой, переехала ко мне и мы, наконец, стали настоящей семьей.