— А его мать?

— Тоже в порядке.

— Любишь ее? — обескураживает прямотой.

— Люблю, — отвечаю, не задумываясь.

Причем понимаю, что не соврал: сердце отзывается положительными вибрациями на выпорхнувшее, как воробей, слово.

— Рад за тебя, — отзывается он безэмоционально и устало откидывается на спинку кресла.

Смотрит напряженно в потолок.

Видно, что ему тяжело. Принять выбор дочери он не в состоянии, но и отказаться от нее и внука, зная, что жить ему осталось недолго, тоже не может.

— И я рад, что с Кариной все в порядке, что она жива. Все остальное уже не так страшно, поверь.

Артур на это ничего не отвечает, снова замыкаясь в себе. Наш разговор подходит к концу. Я выяснил, что хотел, Амбарцумов теперь в курсе, что я не имею отношения к ребенку его дочери, а все остальные нюансы не так важны.

— Мне пора. — Медленно поднимаюсь с кресла.

Мне и правда пора, но что-то не дает уйти, что-то мешает.

— Поговори с Кариной, — вспоминаю свою историю с Катей.

Наши ошибки, годы разлуки и непониманий. Сколько всего мы могли бы избежать, если бы научились прислушиваться, если бы были честны и откровенны с самого начала друг с другом. Не замалчивали проблемы, не пытались бы бороться против всего мира в одиночку. У Артура другие сложности, но, наверное, нет в мире такой проблемы, которую нельзя решить мирным диалогом, было бы желание.

— Просто поговори с дочерью. По душам. Вы ведь не чужие.

Когда-нибудь он сам поймет, сам придет к этой истине. Когда-нибудь. Лишь бы к тому времени не стало поздно.

— Ладно, работай, не буду мешать, — принимаю окончательное решение уйти.

Все-таки это его жизнь и ему решать, что делать дальше и как поступить в этой ситуации. Иду к выходу, мысленно переключаясь на свою волну, когда мне в спину прилетает задумчивое:

— Я подумаю. Возможно, ты и прав. Спасибо, Стас!

Глава 47

К хорошему привыкаешь быстро. Вот и я не успела глазом моргнуть, как уже не представляла себе жизни без Стаса. Без его нежных губ, ласковых рук, жарких объятий и влюбленных взглядов. Мы настолько изголодались друг по другу за эти годы, что медовый месяц начался задолго до свадьбы. Отказаться от предложения Горова я так и не смогла. Да и не хотела. Зачем, если мы все выяснили, если нас тянет друг к другу и у нас есть общий ребенок? Если мужчины лучше Стаса для меня не существует?!

— Ты сегодня рано, — улыбаюсь, встречая любимого с работы.

На улице отличная погода, и мы почти весь день провели с Ромкой в саду. Даже завтракали и обедали тут же.

Но моя улыбка постепенно тает, когда я вижу глубокую складку на переносице Горова и хмурый взгляд. Стас прохладно чмокает меня в щеку.

— Что случилось? — обрывается что-то в душе.

Я столько всего натерпелась за эти дни, что нового потрясения не переживу. Не хочу! Пожалуйста! Не надо. Должна же наступить и в моей жизни белая полоса.

— Нашли твоего брата. — Горов устало трет переносицу.

Я жду от него подробностей, но он как, в дешевой мелодраме, тянет время. Ваня с того дня, как похитил и передал своей бывшей девушке Ромку, так и не появлялся. Я переживала, что он может найти Риту или опять терроризировать бабу Машу, но он молчал. Не высовывался и не светился нигде.

Горов не простил ему выходку с сыном и носом землю рыл в его поисках. Хотел найти, поговорить по-мужски, а после, в зависимости от результата, либо помочь, либо наказать.

— Где он был все это время? — требую подробностей.

Стас тяжело вздыхает, качает головой.

— Ну? Говори уже! Он опять что-то натворил?

— Его нашли мертвым, — оглашает как приговор. — На заброшенной даче за городом. Признаков насильственной смерти нет. Умер, предположительно, от передозировки, точнее будет ясно после экспертизы.

Я застываю каменным изваянием. Новость обрушивается на меня холодным душем. Да, я знала, что рано или поздно этим закончится, и все же оказалась не готова к подобному повороту. В памяти мелькают картинки из детства: как мы с Ваней беззаботными детьми гоняемся на огороде у бабушки, как шутливо деремся за первый мамин блин на кухне.

— Не вини себя, — замечает мою реакцию Стас. — Твой брат — взрослый человек, и он сам сделал свой выбор. Можно вытащить из этого дерьма того, кто этого хочет. Он не хотел.

Я тяжело вздыхаю в ответ. Картинки в голове меняются на другие кадры: вот Ваня начал приходить домой в нетрезвом состоянии, вот мама пытается с этим бороться. Тратит деньги на врачей, психологов, клиники. Ваня регулярно сбегает из больниц, пропадает неделями неизвестно где, а когда появляется — тащит из дома все, что попалось под руку. На нервной почве у мамы начинает шалить давление, сердце, она упорно не замечает этого, продолжает бороться за Ваню и… в какой-то момент просто не выдерживает. А дальше моя жизнь делится на до и после. Больно.