– Как думаешь, куда её продадут?

– У таких молодых один путь – чинлоу. Если откормят, – обыденно отозвался Чжу Жу.

– Полагаешь, у меня ещё есть шанс найти Ху Цзы?

– В этом у меня большие сомнения. Если ему исполнилось десять, он стоял бы на рынке или же был среди проданных. Но вот мы ходим по кругу несколько дней, за них я успел расспросить каждого торговца и всякого из шоушуэйжэн[60].

– Не знаю, есть ли мальчику десять.

– Тем больше! Рабы младшего возраста живут в доме хозяина матери, а государственных отправляют в столицу. Не в моих желаниях отнимать у вас надежды, но вы видите, мы даром теряем время. Скорее, он и вовсе не в городе.

– Тогда я хочу выкупить её, – Сона кивнула головой в сторону приоткрытой занавесы.

– Вы забылись: чужеземка не имеет право купить раба. Я согласился искать, а не становиться преступником.

– Её можешь купить ты.

– Невозможно! – парень замотал головой. – Не столь важно, кто из семьи купит невольника, побор придётся платить главе – моему отцу. Когда он узнает об этом, мне несдобровать. Для чего она вам? Её же откармливать и лечить надо.

– Жалость.

– И что с того? Всех рабов не перекупить.

– Хоть одну.

– Не пытайтесь исправить Судьбу другого!

– Пожалуйста, помоги её купить.

– Вы из тех, кто скупает своих земляков? Забудьте!

– Нет. Она точно не из моей страны.

– Тогда для чего?

– Сказала же, мне её жаль.

– Знаете, отец всегда говорит: «Теперь это собственность нашего Царства». Они сами виновны в том, что не боролись за свою свободу.

– В чём виновен ребёнок, не обладающий достаточной силой, чтобы дать отпор взрослому не-человеку, которому взамен стыда и здорового ума выдали оружие?! – возмущение Соны достигло предела. Девушка всегда с большим интересом читала про исторические личности, обожала смотреть исторические фильмы и сериалы, но только сейчас, столкнувшись с непробиваемой стеной укоренившихся в сознании предков традиций, она поняла, что то были всего лишь фильмы и книги.

– Я же говорил, ни один торговец не согласится продать вам свой товар.

– Ты переоцениваешь законопослушность людей, – выдохнула Сона. – Прошу, лишь узнай цену.

* * *

– Жу! – мать выбежала вслед за сыном. – Постой же! Тебе ведомо моё слабое сердце – я не смогу тебя нагнать.

Юноша остановился:

– Не беспокойся, я скоро.

Подойдя, Аи взяла руки сына в свои и, глядя прямо в глаза, произнесла с усталостью:

– Я знаю, вы привели в дом рабыню. Расскажи и не смей ничего скрывать.

– Простая сирота с улицы, – пытался добавить непринуждённости голосу Чжу Жу.

– Вы можете назвать её другим именем и домыслить новую жизнь, но смыть клеймо, что я видела на её руке, невозможно. Это не девочка, а рабыня Царства. Что мы скажем отцу, когда придёт время платить за неё налог? Ты же знаешь, что с нами будет…

– Больше не посмеет! Если брат не может нас защитить, это сделаю я!

– Сынок, разве можно противиться воле старшего?! Твой отец – закон в доме, так гласит «Шэнцы Му»[61].

– В «Священном слове» так же сказано, что мужу надлежит оберегать жену, а отцу детей!

– Он оберегает, – не веря собственным словам, внушала сыну испуганная женщина. – По-своему, но он лучше знает, как должно поступать. Благодаря ему у нас есть дом и еда…

– Благодаря твоей семье, мама, и тому, что ты делаешь чёрную работу по дому! Как хозяйка может целую ночь чистить котлы и выносить отхожие вазы за опьяневшими гостями?!

– Порой приходится немного сдерживаться в тратах. Мы не можем позволить себе новые руки. Подожди, станет лучше.

– Когда, мама?! Отец тебе так говорит? А после вновь едет в Бай Мэн Коу, где живёт в дорогих гостиных домах и угощает торговцев в порту?!

– Ты ещё мал, а потому не можешь понять.

– Я отказываюсь понимать. Я не Кун[62], чтоб не замечать беды в нашей семье!

– Кун – хороший сын и брат. Тебе не вспомнить, но для меня это словно вчера, и он говорил то же, что и ты. Однако время идёт, и человек начинает мыслить по-иному.

– Брат к невестке относится так же.

– Молюсь лишь о том, чтобы ты не поступал так со своей семьей, сынок… – мать, сдерживая слёзы, гладила сына по красной от злости щеке.

– Поверь, я могу всё решить сам. Кун в пятнадцать, противоположно мне, помогал отцу и всего год спустя женился. Мама, в нашем доме два ребёнка – мои сёстры. Когда ты сможешь видеть во мне мужчину, но не мальчика, гоняющего по двору домашнюю птицу?!

– Прости… Я боялась того, что ты вырастешь. Дети так невинны… А взрослые… – она заплакала, вторя бесцельно посеревшему небу.