«Люди? Обычно ночью в лесу добрые дела не делаются, но что в данной ситуации «обычно»?! Это может быть и охотничья деревня, например, – девушка по привычке потянулась в карман за отсутствующим навигатором и, не обнаружив того, чертыхнулась. – Проверить или не стоит?»

Она подняла глаза к небу:

– Если принять решение неслучайным образом нельзя, то примем случайным. Направляй меня! Если короткая, то проверю, длинная – пойду дальше, – Сона закрыла глаза, присела на корточки и на ощупь сорвала две травинки, по одной в каждую руку.

Ещё немного постояв, она выбрала травинку в левой руке и сравнила с правой. Короткая.

На всякий случай вооружившись ножом из багажа, Сона спустилась с дороги и начала осторожно пробираться сквозь высокую траву в сторону света. Сона не могла понять, трясется она от ночной прохлады либо же от волнения. Внутри всё сжималось, и подступала тошнота. Медленно, скользящими шагами девушка прошла вглубь леса, стараясь издавать как можно меньше шума.

«А может, вернусь и пойду дальше? Будет досадно, если в моей смерти обвинят травинку, – попытки успокоить себя были тщетными. – Ну, а если уйду, то что дальше? На одном пайке долго не продержишься, а сколько мне тут ещё быть – неизвестно. В любом случае, чтобы вернуться домой, скорее всего, надо найти этого паренька, для чего придётся говорить с людьми. Как же бесит безвыходность!»

Сона спряталась на достаточном расстоянии от источника света за пышными листами веерной пальмы[11], каждый из которых был размером в половину человеческого роста. Отсюда можно было видеть происходящее, оставаясь незамеченной. Образовав в естественном укрытии зазор, она смогла разглядеть факелы, несколько лошадей, костёр и человек шесть, облачённых в доспехи и собравшихся возле огня.

«Военные! – Свет пламени играл на недобрых лицах. – Почему они уже здесь? Я ошиблась? Или это местные?» – Внутри всё опустилось, девушка почувствовала, как по телу пробегает холодок. Она попятилась назад, однако было поздно: её засекли.

После команды «Поймать!», раздавшейся где-то за спиной, двое дозорных, не замеченных бедняжкой ранее, рванули к ней.

«Это случилось…» – всё вокруг точно замедлилось, тело отказывалось слушаться. Загнанная, она попыталась бежать в сторону дороги, но лишь получила размашистый удар в живот от третьего часового, из-за чего выронила бесполезное оружие и упала в траву. На адски долгие мгновения боль забрала возможность дышать.

Её притащили в лагерь и привязали к дереву настолько туго, будто забыли, что перед ними человек.

– Ты кто? – солдат кричал прямо в лицо.

Среди военных, остановившихся на привал, нарастала суета. Сона хотела что-то ответить, но язык и челюсть предательски онемели.

– Кто ты, я спрашиваю? Что ты высматриваешь?

Донеслось откуда-то сзади:

– Цышэн[12], мы поймали шпиона!

– Не трогать. Дождёмся приказа смотрящего, а пока пусть не шумит.

Всё потемнело.

Глава 4

Лагерь

Зов барабанов. Крики с военными лозунгами. Тишина. Ровный мужской голос воодушевляет солдат. Ликование. Чёрное знамя с невиданными ранее иероглифами «Ю» и «Ху». И слова знатной женщины:

– Кохас не оставил тебя, девушка.

Боль. Неизвестно, сколько ещё может выдержать её тело. Живот не переставал ныть от удара, голова кружилась, ужасно хотелось пить. Конечности двигались с трудом, хотя теперь были свободны. Сону опять куда-то везли.

– Как же я от этого устала, – застонала она и выругалась.

– Пайджан[13], она очнулась!

– Позже, сейчас нельзя останавливаться.

Рассвело. В холодном воздухе отмечался чёткий запах росы. Пленница подняла голову, желая понять, что происходит. Она лежала в телеге, вместе с какими-то мешками. Со всех сторон повозку окружали ехавшие верхом военные, человек тридцать в выглядывающей из-под доспехов, посеревшей от пыли и лесной грязи форме. Своим внешним видом они напоминали древнекитайских воинов, что укрепило мысль Соны о том, что более она не в своей стране, да и не в своём времени тоже. Хотя верить в это по-прежнему не хотелось.

Каждый из них имел копьё, щит за спиной, лук и меч, приводившие девушку в ужас. В уме мелькнула сцена того, как кто-то из солдат вчера, этим самым копьём или выпущенной в след стрелой, обрывает её жизнь. Но почему она ещё жива?

Сону стошнило, однако это не помогло: состояние осталось паршивым. Она почувствовала, как чья-то широкая ладонь умыла измученное лицо водой. Хотелось спать, но Сона себе этого не позволяла. Она потёрла лоб и макушку, обнаружив на последней болезненное уплотнение.