Шрифт:
– У меня зуб, что ли, выпал?
А потом его как осенило!
– МАРИЯ ПАВЛОВНА!!!
Он стал плеваться и схватился за горло, но было уже поздно. Жемчужинка двигалась вниз по пищеводу прямо во внутренности Повелителя Вселенной Каркаде Оранжевый ног 8980.
Тем временем люди в очереди стали поглядывать на Ивана Ивановича:
– С вами все в порядке? Помощь нужна?
– Нет-нет, я в порядке. Спасибо, – с совершенно расстроенным видом пробормотал Иван Иванович…
Слушайте, а могли бы и заметить, что я вместо Петра Петровича написала другое имя, вот такая у вас внимательность! Если я у вас из дома рояль вместе с вашим котом вынесу, вы тоже поди не заметите?
Но вернемся к Николаю Николаичу. Шутка, шутка. Проверка бдительности.
До конца обеденного перерыва осталось десять минут. В 15:00 Мария Павловна должна была сидеть на своим рабочим столом, что бы ни случилось. Она никогда не опаздывала, ни в мороз, ни в жару, и теперь не опоздает.
– Кто я такой, чтобы подводить главного бухгалтера? – подумал серебряноликий, расстроенно посмотрел на картофельное пюре с горошком, громко сглотнул слюну и пошел в туалет.
Нет, а как, вы думаете, он Марию Павловну из себя извлекать-то будет? Для этого даже Повелителю Вселенной Каркаде Оранжевый ног 8980 придется запереться и немного посидеть в тишине и одиночестве. Что сразу фу, что вы фукаете?
Что ему при всех руку удлинять и лезть себе в глотку да по всем кишкам жемчужинку отлавливать? Все же орать начнут, люди народишко нервный. Ну не мне вам рассказывать, вы и сами знаете.
Итак, до конца перерыва уже осталось девять минут. Повелитель заперся сами знаете где, а тем временем в столовку зашла невысокая бабулька-уборщица и стала увлеченно шарохать шваброй по полу. Ну уборщица и уборщица, казалось бы, да? Нам-то какое дело, рассказывай, чо там с Марьей Павловной.
Стойте, а что это такое торчит из-под синего халата уборщицы? Это что, третья нога, что ли? Бли-и-ин, это не ноги! Это щупальца осьминога. И не три, а четыре.
Ну все, конец теперь планете Земля. В очередной раз. Опять и опять.
Дело в том, что эта бабуля…нет, не так надо. Бабуля вообще прекрасный пожилой человек, очень добрый и отзывчивый. Просто она невероятно любит убираться, и в ее собственной крошечной Вселенной такой порядок, что даже лучи солнца лежат в порядке убывания.
А еще однажды бабуля перебила двум драконам хребты, потому что они по дурости решили устроить драку на полянке у входа в бабулин домик. Ух и полетела же драконья чешуя во все стороны, когда старушка увидела незваных гостей! Добрая женщина все могла простить и стерпеть, но не когда ходят по ее тщательно подстриженному газону. И не когда ходят по ковру, и не когда трогают скатерть, и не когда касаются немытыми руками дверных ручек, и не когда… короче, ее бесило буквально все. Поэтому внуки в детстве мало ходили к ней в гости, а если ходили, то сидели неподвижно, сложив руки на коленках.
И сейчас эта женщина бродит где-то по столовке в халате уборщицы. Планета Земля даже не понимает, какая опасность ей грозит.
Что вы сидите глазами хлопаете?! Бегите скорее стучите в дверь туалета, орите, чтоб Повелитель бежал нас всех спасать! Это он во всем виноват, за ним все в наш мир и полезли.
А я чай пить пошла. Я же Сказочница, что я могу сделать еще.
Пока-пока. Целую.
Ори как птеродактиль
У Ольги Аркадьевны было одиннадцать детей самого невыносимого школьного возраста. По одному в каждом классе, от первого до последнего. Поэтому у Аркадьевны немного дергался глаз и пальцы на левой руке иногда сами собой скрючивались в куриную лапку.
Но вообще она была неплохой женщиной, временами даже хорошей. Иногда ставила цветочные горшки в подъезд, а когда их крали, вешала плакат: «Если не вернешь цветок, то засохнет твой стрючок!»
Она никогда не вызывала полицию, когда кто-то из соседей громко страдал в караоке в три часа ночи. Она приходила сама и в замочную скважину кричала, куда она сейчас засунет микрофон вместе с ланфрен ланфра ла та ти та.
Но когда она увидела объявление: «В изобретательскую лабораторию требуется уборщица», в голове у Ольги Аркадьевны что-то тонко-тонко динькнуло, будто порвалась струна, и перед глазами пробежали крупные титры: «Это шанс!»
На собеседовании она больше задавала вопросы, чем отвечала:
– А вы правда изобретатели? А чо вы тут делаете? А есть у вас, например, машина времени, или это все враки?
Изобретатели так восхитились, что хоть кто-то заинтересовался их работами, что не только рассказали про машину времени, но и тут же поволокли Аркадьевну ее позырить. И даже уговаривали сфотаться на фоне агрегата. И тыкнуть в огромную красную кнопку.
– Тыкните, тыкните, не бойтесь!
– Я, между прочим, в одиннадцати родительских чатиках состою, я ничего в этой жизни давно не боюсь. А что будет хоть, если я тыкну?
– А вы тыкните и узнаете.
– Фиг с вами. – Аркадьевна решительно тыкнула в красную кнопищу. Из машины времени со скрипом высунулась механическая рука и протянула женщине сосательную конфетку.
– Правда, здорово? – запрыгали от восторга изобретатели.
– Не дай бог, чтоб мои дети в изобретатели пошли. Ноги оторву, – подумала Аркадьевна, но вежливо кивнула.
– Только вы ее мокрой тряпкой не протирайте, ладно? А то она током бьется.
– За кого вы меня принимаете! – возмутилась Аркадьевна, потому что не собиралась протирать машину времени ни мокрой тряпкой, ни сухой. У нее вообще были другие планы.