– Могу помочь с делом о наследстве. Оспорить можно. Тем более все вместе нажито было, когда женаты были.

Киваю, а сама не слышу ничего, не понимаю. У меня в груди камень, мне кажется, я от тяжести к земле пригибаюсь.

– Пятнадцать лет…, - шепчу едва слышно и смотрю сквозь нее. Он выйдет мне будет под шестьдесят. Я бы эти пятнадцать лет на все наплевала и любила его. Сколько могла и как могла. Плевала бы на всех. На осуждение на взгляды косые. Я бы за руку его держала никого не стыдясь. Разве любви нужно стыдится?

Мне кажется, у меня жизнь с мясом вырвали.

– Будут апелляции, можно что-то постараться сделать. Но меньше десятки вряд ли дадут. Это если б чудо случилось, свидетели нашлись или не знаю. Хоть что-то. Насчет наследства подумайте.

Я мутным взглядом на нее посмотрела. Чудо? Чудес не бывает. Не было и никогда не будет. Единственное чудо это то, что я в этой жизни встретила Женю и узнала что такое по настоящему любить.

– Мне платить вам нечем.

Прошептала я и медленно выдохнула, чувствуя, как отпускает слабость и тошнота. Как наконец-то проясняется немного в голове. Жена обернулся где-то в самом конце коридора и я закусив губу чуть не завыла.

– А мы бы отсудили и тогда заплатили бы.

– Я подумаю.

– Подумайте.

***

– Ира!

Вскрикнула, потому что не узнала ее в том скелете, который лежал на постели с впалыми глазами, под капельницами. Она на себя не походила. Синяя вся, губы белые почти. Руки дрожат. Неужели человек может вот так измениться за какие-то считанные дни. Суд ее видно подкосил, окончательно сломал.

– Лена, садись, садись рядом.

А мне стыдно у меня сердце сжимается. Я нашу последнюю встречу помню. Села рядом на стул. Водичку ей поставила, пакет с апельсинами в стол положила.

– Лена…пообещай мне, что его не оставишь. Пообещай!

Смотрю на нее и понять ничего не могу, что случилось, почему она такая, почему руки мои сжимает. Что сказать хочет. Потому что в глазах намного больше. Они наполнены слезами и адской тоской.

– Больше некому. Он один остался. Анька не в счет. Его посадили он теперь ей не нужен. Позаботься.

– Ты сама позаботишься, вот выйдешь отсюда.

– Не позабочусь… Конец это, Лена, конец. Я говорю с трудом. Врачи даже в глаза мне не смотрят. Вчера аппараты все отключили. Потому что все…

– Что все? Что за глупости. Я сейчас я…

– Не надо. Я давно с сердцем страдаю. Давно. Все что могли сделали. Операцию нельзя гемоглобин на нуле, опухоль нашли в желудке. Лена… я сейчас ничего о том говорить не буду. Я только попрошу тебя не бросать его.

Она еще что-то говорила. Голос срывающийся, тянущийся, как будто на последнем издыхании. И я чувствую, что правда это…не долго осталось, как будто крылом ее серым уже накрыло, как будто одной ногой уже не здесь.

– Вот…ключи бери и ко мне иди. Я знаю, что гад твой проклятый что он ничего не оставил. Знаю. И как дочь на тебя смотрела видела. Нигде места тебе нет. Иди ко мне жить. Никто не прогонит. Дом мой, присмотришь заодно.

Киваю, а сама ног не чувствую, сил нет даже стоять. Как будто удар за ударом обрушиваются. Словно уносит меня каким-то смерчем.

– Я последний раз говорила с ним. Говорила. Сказал, что не виноват, сказал, что любит тебя, Лена. Не знаю… понять не могу как это все. Но он любит. Сын мой сказал мне, что любит.

Она вдруг закашлялась и задыхаться начала, медсестры прибежали, меня вытолкали, дверь закрыли. А я крики слышу, хрипы, они что-то говорят, бегают туда-сюда. Отхожу назад к стене. Тяжело стоять, сесть хочется прямо на пол. Сесть и с места не двигаться.

Врач в палату зашел. А потом через какое-то время вышел. Меня взглядом поискал. Не хочу чтобы подходил. Страшно даже смотреть на него.

– Мне очень жаль…Мы ей не говорили. У нее опухоль последней стадии, метастазы по всему организму. Сердце не справилось. Свидетельство вам выдадут завтра вместе с телом. Приходите в десять утра в морг. Вы же родственница, да?

Киваю, судорожно глотая горький воздух, не веря тому что слышу.

– Она же молодая совсем…, - шепчу и сама себя не слышу.

– И такое бывает. Если бы раньше обратилась.

Развернулся и ушел. А я еще долго стояла возле стены, смотрела перед собой и понять не могла что со мной происходит. С места сдвинуться не могу. Пальцы разжала и на ключи посмотрела, потом снова сомкнула.

Родные прогнали… а Ира опять руку помощи протянула. В последний раз. Сотовый достала набрала адвоката.

– Добрый вечер. Я вас очень попросить хочу …знаю, что это будет трудно, почти невозможно. Я заплачу. Сколько скажете. Встречу с НИМ устроить можно? Одну. Короткую!