И вот дорога проложена. Остался последний штрих.

Меня затрясло, хотелось, чтобы всё было дурным сном.

– Держи, – я протянула Лине нож. – Омой его и подойди ко мне.

– Зачем ты это делаешь? Ты случайно не ударялась головой? – пробормотала возмущённо вампирша, но ей оставалось лишь повиноваться.

Щёки горели огнём, дышать ровно было всё сложнее. Я знала, что мне предстоит с того момента, как пришла в себя. Но сейчас, перед самым важным мгновением, выдержка покинула меня. Дурнота подступала к горлу.

Лина встала передо мной и протянула нож.

– Держи, – всё ещё обиженно поджала губы она.

Я покачала головой:

– Ты должна воткнуть мне его в сердце.

– Сбрендила окончательно? – топнула ногой Мэдэлина. – Ты что такое творишь?

– Предки показали мне… – начала я.

– Показали? – взвизгнула вампирша, прерывая меня. – Ты хоть понимаешь, как это звучит? Мора, у тебя едет крыша! Остановись!

– Ты же хочешь, чтобы всё закончилась? Чего стоит одна жизнь, когда спасутся сотни тысяч? Время на исходе.

– Ты говоришь о своей жизни!

Я помедлила одно мгновение, думая о Лиоре, отце, Мике… Больше всего мне хотелось, чтобы у них было всё хорошо. Даже к Дариусу я не испытывала больше ненависти. Всё прошло.

– Воткни его мне в сердце, Лина, – приказала я.

Она всхлипнула, но вскинула руку.

Я почти не почувствовала боли. Только укол в груди и слабость, накатившую внезапно.

Опустила голову и увидела торчащую из груди рукоять. Мелькнула вялая мысль, что должно быть омовение кинжала как-то зачаровывает его, чтобы жертва не умирала сразу?

На периферии сознания я слышала, как рыдает Мэдэлина, бьётся в истерике, но я почти не воспринимала происходящее вокруг. Лишь развернулась, резким движением вытащила кинжал. Кровь потекла по выбоине, следуя проложенной дорожке.

Теперь круг был сомкнут.

– Сердечная кровь, отданная чужому мне существу добровольно, – прошептала я едва слышно.

По руке, которой я опиралась на стол, как будто водой стекали вниз мерцающие звезды. Они текли по столу на пол. Я смотрела на них, как заворожённая.

Сзади меня обхватили руки Лины.

– Мора, что ты сделала? – рыдала она, прижимая к себе.

Раз она смогла прикоснуться ко мне – значит, Химера покинула моё тело. Это была последняя моя мысль.

В следующее мгновение Морэлла Торнтон умерла.

Я смотрела будто бы со стороны, сквозь плотную пелену. Как Лина аккуратно положила меня на пол, как мерцающие звёзды поползли вверх, заполоняя всё вокруг, будто бы впитываясь в каждую частицу окружающего пространства. Я видела, как она привела Лиордана с Эльнариилом. Как человек, которого я любила, бросился ко мне, упал на колени, сжимая моё ледяное тело. Мне было всё равно. Ровно до того момента, пока в душе не проклюнулся росток сомнения. Он вырос из чего-то тёплого, мягкого, родного.

Позже я тысячи раз вспоминала это мгновение, прокручивала в голове, пытаясь понять – почему? Почему я просто не ушла в священные земли? Был ли это дар предков, переданный через лер-валии, взращенный Химерой внутри меня, как часто потом повторял Эль? Или что-то другое?

Но что было абсолютно очевидно – именно тогда, в момент, когда я отдала свою жизнь за Иллирион, принесла последнюю жертву, замыкая круг, Морэлла – маленький слабый человек из чужого мира – умерла. А воскресла тигрица-оборотень из Дома Сияющего Солнца. Ведь я сама выбрала кем мне быть. Больше никто не решал за меня какую судьбу мне выбирать.

Сначала я почувствовала сильные руки, держащие меня в объятиях, а потом сделала глубокий хриплый вдох и открыла глаза, вздрагивая. На меня смотрели два глаза – жёлтый и зелёный. Глаза моего оборотня. Моего любимого.

Спустя 8 лет.

Летнее августовское солнце ярко освещало, цветущий сотнями ярких оттенков, сад. Уже который день стояла невыносимая жара по меркам не только Виззарии, но и любого человеческого южного города. Эти редкие деньки особенно ценились жителями Иллириона, все пытались насладиться чудесной погодой вдоволь, пока тучи не затянули непривычно яркое голубое небо.

– Бабушка, прекрати, – раздался строгий детский голос моего семилетнего сына. – Я не буду носить галстук дома!

– Ты должен всегда выглядеть элегантно и мужественно, как твой отец! – увещала тигрица своего внука. – Только посмотри на себя! Все колени в грязи! Опять играл с кошками на заднем дворе?

Я сидела в плетёном кресле в саду и повернулась, пытаясь разглядеть, что же там происходит в доме. Но сквозь приоткрытое окно были слышны лишь голоса, самих спорщиков не было видно.