— Да это же его завещание!

— Читай! — потребовал Эленнар.

— «Во имя Бога-Творца, Младших богов и Прозерпины-Целительницы, к кругу которой я принадлежу, я, Мерлин Мечтатель, советник Братства Магов, сим объявляю свою последнюю волю, — громко и четко, чтобы слышали все, прочел Тилис. — Бессмертную сущность мою предаю в руки Единого. Душу — Младшим богам, дабы воплощена она была заново. Тело же мое прошу передать фаэри, и пусть они совершат погребение по обычаю их народа. Ибо я не хочу, чтобы над моим телом надругались лиходейские твари.

Кольцо Братства Магов я прошу отдать Фаланду, дабы он передал его достойнейшему из достойных. Таковым перед лицом посвященных Братства я объявляю Тилиса из Двимордена — моего сына».

— Что?! — воскликнули одновременно Алиса и Эленнар.

— «…Ему же, Тилису, моему сыну, — продолжал читать Тилис, сын Мерлина, — мое благословение на жизнь. Меч мой прошу передать его ученице Алисе из Верланда. Ибо, хотя она и дитя человеческое, в теле ее живет дух фаэри. Коня — Артуру, ибо лишь такой конь подобает будущему королю людей. Иного имущества и иных наследников у меня нет».

— Подписано руной Истинного Пламени, — закончил Тилис. — Он всегда подписывался так.

Завернув тело Мерлина в плащ и приторочив его к спине белого жеребца, Тилис, Алиса и Эленнар тронулись в обратный путь — со слезами на глазах и болью в сердце.

А туда, где они только что были, с радостными криками слетались стервятники…

Материалисты уверяют, что смерть равняет всех. Но так ли это?

Зеленый цвет — для тех, кто чтит Живой Мир. Синий — для тех, кто ищет знаний. Красный — цвет крови и огня, его любят маги воинствующие. Черный цвет приличен разве только отпавшему. И мало кто достоин белого…

Тело Мерлина, облаченное в не бывшую в употреблении белую ткань, покоилось на ложе из тяжелых бревен, и меч лежал на его груди — рукоятью к подбородку, острием к коленям.

Фаэри пели пронзительно и скорбно. Солнце, выглянув у самого горизонта из-под пелены серного дыма, полыхнуло в последний раз и скрылось. И, неяркий в лучах заката, полыхнул факел в правой руке Тилиса…

— Возьми меч, — шепнул Эленнар Алисе.

Алиса стиснула рукоять обеими руками, тщетно пытаясь не глядеть в мертвое лицо. И в неверном колеблющемся свете факелов ей показалось, что Мерлин ободряюще улыбнулся…

Пламя долго блуждало между бревен, как бы отыскивая в них слабое место, а потом вдруг с торжествующим гулом взметнулось ввысь, унося в беззвездное небо душу Мерлина и обращая в пепел его телесную оболочку.

А фаэри все пели, и не было больше скорби в их песне, но лишь надежда на то, что разлука не будет долгой.

— Пора! — сказал Тилис. — И так времени в обрез.

Алиса открыла глаза. Тилис уже седлал коня — вороного коня Алекса.

— Остальных лошадей — партизанам, — сказал он. — Вы пойдете пешком рядом со мной. Кольчуги, мечи прикрыть. Все ненужное — бросить.

Тилис ехал шагом, так что идти рядом с ним по ровной дороге было несложно. Вскоре после восхода солнца их обогнал отряд иркунов — большой, не меньше сотни. Маленькие поросячьи глаза смотрели из-под нависающих бровей с ужасом — на Тилиса и с вожделением — на коня.

«Интересно, — подумала Алиса, — а они вообще верхом ездят?»

Но выражение невымытых харь было совершенно недвусмысленным: зачем ездить на лошади, когда ее можно съесть…

Тилис даже и не глядел на них. Высокий и стройный, в черных доспехах, он прямо и гордо возвышался в седле: не пристало-де мне смотреть на всякую чернь. Из-под плаща с желтой каймой чуть-чуть выглядывала рукоять меча — ровно настолько, чтобы он был виден, но ни в коем случае не весь.