Место, где стоял магнитофон, Галадриэль помнила. Но как раз там огонь бушевал сильнее всего…

— Брось ты это дело, — махнул рукой Хугин, — тут же все сгорело дотла. Вон, одна вилка осталась.

И он указал на вилку с обрывком оплавленного провода, торчащую из обгорелой розетки.

— Я же все повыдергивала! — ахнула Галадриэль. — И вообще эта вилка не от него.

— А откуда? — заинтересовался Митрандир.

— Не знаю. Может, от кипятильника?

Обгорелый кипятильник нашли довольно быстро. А вот от магнитофона не уцелело ни одной детали.

— Ладно. Будем считать, что не нашли, — подытожил Митрандир, зачем-то протирая шваброй потолок возле окна. — А пока переберемся-ка лучше отсюда в коридор. А то здесь уж очень воняет. Кстати, Мерлин! Ты случайно здесь никаких огнеопасных опытов не проводил? С фейерверками, с бензином, с фосфором, с растворителями какими-нибудь? — поинтересовался он, выходя вслед за остальными.

— Да что ж я — с дуба рухнул? — искренне удивился тот.

— Ты же вроде химик.

— Именно потому, что я химик, я таких вещей делать не буду! — не на шутку рассердился Мерлин. — Я же знаю, насколько это опасно, да еще в закрытом помещении и без вытяжки. И вообще я лучше пойду домой, а то вы тут на меня всех собак понавешаете.

— Погоди, сейчас все пойдем, — сказал Митрандир, все еще державший в руках швабру. — Хугин, прикрой-ка дверь! А теперь все посмотрели на свои руки. И еще вот на это.

Ладони у всех светились бледно-голубоватым пламенем, а половая тряпка буквально полыхала. Капля холодного огня сорвалась с нее, растеклась по полу и погасла, растертая чей-то подошвой.

— Боже мой! Фосфор! — ахнул Мерлин.

— Да. И скорее всего, раствор в сероуглероде, — спокойно произнес Митрандир. — Применяется в военном деле в качестве зажигательного спецсредства. Когда придете домой, не забудьте вымыть руки с мылом, а то эта штука очень ядовитая. А ты, Галадриэль, сообщи в милицию о краже магнитофона.

— Но…

— Никаких «но». Это поджог.

— Но с какой целью? Скрыть следы кражи старой «Электроники»?

— И это тоже, — кивнул Митрандир. — Пойдем, я тебя провожу немного.

— А теперь слушай сюда! — резко сказал он, как только они отошли достаточно далеко. — Магнитофон твой сгореть полностью не мог. Хотя бы детали лентопротяжного механизма должны были остаться. Попросту его сперли. И сделал это тот самый человек, который поджег «Иггдрасиль». Это раз. Фосфора в клубе не было, значит, он его принес с собой. Иными словами, поджог был подготовлен заранее. И именно для того, чтобы скрыть следы кражи. Но ни в коем случае не магнитофона, а чего-то другого. Чего-то такого, что может сгореть полностью. Без следов. Понимаешь?

— Кажется, понимаю. Книга?

— Естественно. Она сейчас у тебя?

— Нет. Я ее отдала Аннариэли и попросила спрятать.

— Разумно. Только, наверное, лучше было бы отнести ее сразу в Карнен-Гул.

— Придется, скорее всего. Если нас не оставят в покое.

— Ох, вряд ли оставят! — вздохнул Митрандир. — Так что пиши заявление как можно скорее. Наверное, лучше всего тебе было бы пойти прямо в Курчатовский райотдел и спросить там лейтенанта Матвеева…

— Нэрдана?

— А, так ты его знаешь?

— Конечно, он же в «Иггдрасиль» уже года полтора ходит. Правда, нерегулярно. И в последнее время его тоже что-то не видно.

— Ну да. Скорее всего, его куда-нибудь послали. Но это не важно. Не найдешь Нэрдана — подашь бумагу кому придется. Обещаешь?

— Обещаю, — кивнула Галадриэль.

Придя домой примерно через полчаса, Митрандир сразу же снял телефонную трубку и набрал номер домашнего телефона полковника Коптева.

— Дмитрий Федорович? Иноземцев беспокоит.

— Сергей? Добрый день. Насчет номера я узнал…

— Прошу прощения, разрешите сначала рассказать последние новости. Сегодня ночью подожгли «Иггдрасиль».

— Что?

— Подожгли с применением спецсредств на основе белого фосфора. У меня до сих пор ладони светятся.

— Даже так… — Коптев некоторое время молчал. — У меня тоже есть новости. Удалось выяснить, кому принадлежит номер серых «жигулей».

— «Восьмерки»?

— Так точно. Гражданин Бобков Геннадий Нико…

— Что?! Поломатый?

— Но тут есть одна маленькая подробность, — усмехнулся Коптев. — Машину эту, по данным ГАИ, он разбил вдребезги еще зимой. Сто десять по обледеневшему шоссе. Разбил, подчеркиваю, вдребезги, восстановлению она не подлежала. И вообще у него был вишневый «Москвич».

— Н-да… И никаких следов. Профессионал.

— Отсутствие следов — это тоже след, — произнес Коптев. — Профессионалов на свете не так уж много.

Владимир Николайчук был слесарем шестого, то есть наивысшего, разряда. На «Антаресе» он трудился уже двадцать два года, по работе характеризовался только положительно, к уголовной ответственности не привлекался — в общем, идеальный герой для производственного романа.