Сетуя на нехватку времени, Курляндский не раз с сожалением говорил:

— Хорошо бы записать консультации больных и издать отдельной книгой. Каждый раз встречаются очень интересные случаи, которые могут быть исключительно полезны и поучительны во врачебной практике.

Несколько случаев из его практики.

Как-то на консультации ему показали больного. Это был очень известный генерал Я., и врачи очень осторожничали, но никак не могли понять, что того не устраивает в протезах. Курляндский взглянул и спросил у генерала:

— У вас нет головных болей?

Оказалось, что последнее время генерала мучают страшные головные боли. По этому поводу он даже лежал в госпитале. Но врачи не сумели помочь.

— Немедленно снять протезы! — резюмировал Курляндский.

Он сделал генералу конструктивно другие протезы, и головные боли у пациента исчезли. Заслуженный врач России П. Падарьян писал: «Вениамин Юрьевич был смелым экспериментатором и тонким диагностом. Несмотря на это, во время консультативного приема на безоговорочные решения о плане лечения кого-либо из коллег мог сказать:

— Вы счастливее меня, вам все ясно, а мне вот неизвестно, что делать.

Решение к нему приходило после изучения дополнительных диагностических данных, при повторных встречах с больным.

Он неоднократно замечал, что «чем больше и глубже мы познаем суть патологических процессов, тем больше возникает нерешенных проблем». С горьким юмором повторял:

— Как было хорошо, когда мы мало знали. Все было ясно и просто.

Вспоминается, как однажды после публикации одной из его монографий в печати появилась весьма нелестная рецензия ведущего профессора-стоматолога, старшего по возрасту человека. Вениамин Юрьевич не стал отвечать рецензенту. На вопрос «Почему?» ответил: «Рецензент крупный ученый своего времени. Мой ответ не изменит его позиции. Главное — он мой учитель».

Одним из обязательных параметров определения научной школы является воспитание учеников и наличие последователей.

Если задуматься, сколько же в действительности было учеников у профессора Курляндского? Его ученики и последователи защитили более 100 кандидатских и докторских диссертаций.

25 лет он читал лекции студентам, обращая их в свою стоматологическую веру. Сколько их могло быть за эти годы? Кроме того, студенты, аспиранты и ординаторы на кафедре в Перми на заре его юности.

Еще врачи-коллеги, которых он также приобщал к науке, в госпитале, в ЦИЭТИНе, во время консультаций больных.

А также учебники, атласы на разных языках, тоже созданные для обучения специальности.

Так как же сосчитать учеников школы Курляндского?

«На меня произвело большое впечатление то, что однажды сказал преемник В. Ю. Курляндского по кафедре, тогда еще доцент, а затем член-корреспондент РАМН В. Н. Копейкин, — вспоминает С. В. Курляндская:

— Ты понимаешь, пока мы осваиваем то, что создал профессор Курляндский, для него это уже пройденный этап, он уже далеко впереди. Он уникальный ученый-стоматолог, но если бы он был химиком или, к примеру, физиком-ядерщиком, я уверен, он и там бы достиг вершин науки».

Из выступления проректора ММСИ доцента Л. И. Тиллера на 90-летии В. Ю. Курляндского:

«Вениамин Юрьевич Курляндский был не только великий стоматолог, но и великий человек. Как ученый, он генерировал идеи, будоражил стоматологическую мысль и стоматологическую общественность.

Без него в стоматологии было бы скучно.

Он знал, чувствовал проблемы стоматологии. Если иные стоматологи живут своим «участком» в специальности, он видел проблемы в стоматологии глобально. Это касалось не только создания советской школы стоматологии, но он выходил в правительство с идеями реорганизации существующего в стране производства техники, инструментов и материалов.

Как ученый, производящий идеи, он очень часто встречал и противодействие. Это только в романах научные споры решаются корректно. В жизни иначе. Курляндский порой выдерживал жестокие «битвы» с оппонентами. Мы тогда были молодыми, и не раз видели, как он приходил после очередной конфликтной ситуации удрученный, расстроенный. И тем не менее, внешне он никак не реагировал на грубые выпады. Это теперь с «высоты» своего возраста и как врач, я понимаю, каких усилий, какого напряжения ему стоило выглядеть спокойным и невозмутимым.

Он даже отшучивался: «Шумная критика — это тоже реклама».

У него еще была любимая притча: «Жили-были двое известных ученых. Один писал научные статьи и книги, а другой его научно критиковал. И оба они были популярны. И вдруг один из них — генератор идей скончался, и потихоньку ушел в забытье его постоянный оппонент: ему уже нечего было критиковать, не было поставщика идей».

И жизнь показывает: не стало профессора Курляндского — и наступила тишь и благодать, а в науке, когда нет взрыва идей, это не лучшее ее состояние.