— Гроза вот-вот разразится… — с большими сомнениями сказала Злата.

Маринка лишь нетерпеливо махнула рукой.

— Пока этот дождь начнется… Пойдем?

Девушка лишь кивнула головой. Когда дело касалось Дороша, она становилась безрассудной и руководствовалась лишь эмоциями.

Маринка отнесла Машку бабе Арише, вымыла руки и наспех пригладила волосы. Они отправились к Злате.

Грозовые тучи, наползая из-за леса, уже заняли полнеба, скрыв солнце, клонившееся к закату. В воздухе витало что-то угрожающе-зловещее, оставляя на губах горьковатый привкус полыни. Желтым светом полыхали зарницы, не переставая, рокотал гром. Мир вокруг притих. Птицы смолкли, не лаяли собаки и только сверчки в траве продолжали беззаботно трещать.

У себя дома Злата задержалась не больше минуты. Бросила сумку в прихожей и, вытащив из шкафа кофту, выскочила на улицу вслед за Маринкой, как всегда забыв даже запереть дверь. Перебежав дорогу, девушки окунулись в шелковистое море ржи и, огибая деревенские огороды, бросились бежать Полянская пыталась не смотреть в сторону все приближающейся тучи, вздрагивая при каждой вспышке молнии и чувствуя, как ужас холодит затылок, но желание увидеть Дороша превозмогало страх. Маринка храбрилась перед Златой, а сама то и дело тревожно поглядывала в сторону надвигающихся туч Подгоняемые страхом, они неслись по полю. Пробравшись вдоль забора к дороге, они обнаружили темно-синюю «ГАЗель» у обочины, но сколько бы ни всматривались в щели меж забора, ни Дороша, ни каких-либо признаков его присутствия во дворе или доме не обнаружили. Дом был закрыт, свет в окнах потушен.

— Кажется мне, его здесь нет, — почему-то шепотом сказала Маринка. — Интересно, где его носит?

Злата сочла за лучшее промолчать. Меж тем на землю упали первые тяжелые капли дождя.

— Смотри… — Маринка указала куда-то в сторону леса.

Здесь, в деревне, все еще хранилось зловещее молчание, а там, за полями, в лесу творилось что-то странное. Как в немом кино, раскачивались деревья, и что-то похожее на облако, внезапно опустившееся на землю, надвигалось на деревню. Молния внезапно пронзила небо, ударив в дерево, и рев приближающейся бури ворвался в сознание девушек.

— Господи! Злата, бежим скорее! — закричала Маринка и схватила Полянскую за руку, потащила за собой. Если бы она этого не сделала, Злата так и осталась бы стоять, парализованная страхом перед стихией.

Молния ударила снова, кажется, в двух шагах от них. Злата закричала, но крик потонул в шуме грозы, обрушившей на них всю свою мощь. Они бежали по асфальту, почти не разбирая дороги из-за плотной пелены дождя. Ветер клонил вековые вербы, срывая с них ветки и со зверским ожесточением бросая их на дорогу. Одна из них задела Злату, оцарапав ей щеку, но девушка почти не почувствовала боли.

— Маринка, давай ко мне! — стараясь перекричать шум бури, закричала Полянская, когда они поравнялись с домом Полянских, но Маринка, выдернув свою руку из руки девушки, не замедляя бега, понеслась дальше.

А Злата влетела в свою калитку и только здесь смогла приостановиться и перевести дыхание. Во дворе ветер был не таким сильным: защищали стены дома и забор.

Было темно, поэтому Злата не сразу заметила на ступеньках крыльца человека. Снова ударила молния, озарив все крутом призрачным светом. Девушка испуганно вскрикнула, а он медленно поднял голову и уставился на нее. В первую секунду она подумала, что это какой-то бродяга забрел на ее крыльцо, чтобы переждать грозу, и только присмотревшись внимательнее, узнала в этом человеке Дороша.

Дождь заливал глаза, было темно, но все равно что-то странное было в том, что он вот так сидел на ее крыльце, свесив руки с колен и опустив голову.

— Ты где была? — медленно произнес он, уставившись на нее долгим немигающим взглядом.

И тут до девушки дошло: он же пьян. Он сидит у нее на крыльце и пьет. Здесь же рядом стояли бутылка и стакан. И, возможно, вчера он точно так же сидел здесь, пил и ждал ее. Но…

— Я ездила домой, — соврала девушка.

Трезвому Дорошу она, может быть, и сказала бы правду, пусть знает, чтобы не особенно обольщался на свой счет, но дразнить пьяного, какого-то совершенно чужого ей человека, у Полянской желания не возникло.

— С ним?

То и дело вытирая стекающие по лицу струйки дождевой воды, девушка поднялась на крыльцо и, чувствуя, что ее начинает трясти, обхватила себя руками.

— С кем? — спокойно переспросила она.

— Ты думаешь, я не знаю, что он здесь был? Ты думаешь, я такой дурак и не знаю, что ты была в Минске с ним? Да все в деревне это знают, как и то, как славно вы потрудились! Ты мне врешь! Зачем? — спросил он.

В голосе его не было ни улыбки, ни знакомой нежности. Он говорил очень серьезно, если не угрожающе.

— И правда, зачем? Мне скрывать нечего! Да, это мы с Лешей навели порядок во дворе у бабы Вали и Максимовны, а потом Лешка позвал меня в Минск. Я не собиралась ехать, но при последнем нашем разговоре ты повел себя нескольку странно, и я поехала! — дрожащим голосом поведала девушка, чувствуя, что еще немного, и у нее начнут стучать зубы.

— Мне назло?

— Нет, — она покачала головой. — Просто не хотела обижать его отказом!

— Вот как! Надеюсь, ты показала ему все, на что способна? Он остался доволен? — усмехнувшись, спросил он и снова потянулся к бутылке.