— А куда делась её душа так быстро? — на всякий случай уточнил Ксавье.

На этот вопрос отец и Вещь ответа не знали.

— А я знаю, — он ощутил, как его губы расплываются в улыбке. — И я знаю, что у моей мамы ничего не выйдет.

— Конечно, ведь на тебе кулон Уэнсдей, — фыркнул отец, указывая на побрякушку, что вылетела из-под кофты. — Она не сможет воздействовать на твоё сознание. Остаётся открытым вопрос, как Патрисия вообще может воздействовать на чей-то мозг. Но нам это сейчас неважно.

Ксавье вдруг улыбнулся ещё шире. Оказывается, всё шло как нельзя лучше.

Он не попал в плохие руки. И, значит, Уэнсдей всё сделала правильно. Дело оставалось за малым — победить свою мать.

***

— Ксавье? Вещь? — Уэнсдей обернулась, но её спутников нигде не было.

Ей стало страшно.

Это чувство рвалось из-под кожи на руках, ногах, животе и голове, но умело обходило пустующую грудь. И лишь приближающиеся бегом студенты позволили ей совладать с этим чувством, которое приятно наблюдать у других, но не ощущать на себе. Что-то тёплое даже проявилось, когда в спешащих учениках стали отчётливо видны черты Энид и Аякса.

Подруга остановилась как вкопанная и разразилась визгом, ещё когда пребывала на почтительном расстоянии. Аякс тоже оступился, но только сглотнул и поспешил обнять свою девушку.

— Вы что-то нашли? — спросила Уэнсдей буднично.

Рядом с друзьями ей больше не было страшно. Глупое человеческое чувство отступило, оставив контроль над телом разуму.

Тело Йоко её не волновало.

Главное, чтоб Ксавье и Вещь были в порядке.

— Сомневаюсь, что они что-то нашли. А вот вас — нашли, мои дорогие бывшие ученики, — Уэнсдей не заметила, откуда пришло это нечто.

Пропавшая без вести полгода назад Оана Мареш. С широкой улыбкой, до появления ямочек на щеках, в бежевых брюках, блузке в цветочек, элегантных солнцезащитных очках и с собранными крабиком волосами на затылке. Если бы её рукава, похожие на фонари, не пропитала кровь — получилось бы до отвращения прелестное создание.

Уэнсдей не удивилась такому повороту — после убийства Йоко стоило этого ожидать. Если бы Патрисия убила для ритуала Оану, ещё одно тело вампира не пригодилось бы. Бывшая преподавательница могла либо просто исчезнуть по причине, никак не связанной с мамой Ксавье, либо оказаться её сообщницей. И хотя первый вариант нравился Уэнсдей больше, жизнь выбрала второй.

— Вы! — воскликнули Аякс и Энид одновременно.

— Какие вы шумные, детки… — заметила вампирша и вытащила руками, покрытыми кровью до локтей, пистолет с глушителем из-за пазухи.

Уэнсдей побежала на сумасшедшую, доставая на лету ножи, первые попавшие под руку, но покачнулась от трёх выстрелов, так и не добежав до Оаны. Благодаря глушителю они не пытались разрушить барабанные перепонки, но вышло громко. Три пули пронеслись перед её лицом, к Энид и Аяксу.

Пока Уэнсдей скосила взгляд на друзей, у горгоны случился припадок жертвенности: он развернулся спиной и скользнул вбок, отбрасывая Энид в сторону. Его тело отлетело и безжизненно упало лицом в траву. На белой рубашке выступили алые пятна.

— Аякс! — в вопле Энид перемешались человеческий голос и волчий вой.

— Беги! Быстрее! — Уэнсдей закричала это, совсем не думая: просто подсознательно знала, что если подруга не сбежит, её тоже подстрелят.

Энид кинула на неё взгляд неестественно расширившихся зрачков, где во мгле разбушевались невидимое пламя и волчья ярость, но затем, дрогнув, зажмурилась и кивнула.

Всего секунда — и девочка забросила на внешне хрупкие плечи немаленькое тело Аякса и рванула прочь. Оана стреляла им вслед, но ни одна пуля не попала. У разъярённой и убитой горем девочки проявилась нечеловеческая сила и без обращений.

Уэнсдей убегать не стала.

А у Оаны Мареш закончились пули.

Не желая больше медлить, девочка скользнула к ней, занося нож для удара. Но проворная вампирша шагнула вбок, и Уэнсдей лишь коснулась своей рукой её.

Голова сама запрокинулась назад от чересчур неприятной боли, пронзившей каждую клеточку тела.

***

Ноги несли её к воротам Невермора. Тяжести тела Аякса не было. Энид не чувствовала вообще ничего. Перед глазами — только цель. Машина скорой помощи, которую пригнали по наставлению околдованных полицейских. Там дежурило несколько фельдшеров.

Она не проверяла его пульс и дыхание. Открывшийся в человеческом облике звериный разум не нашёл места для этого. А отголоски рассудка попросту боялись проверять, жив ли её возлюбленный. Ведь если нет — её сердце, вторя его сердцу, остановится. А пока оно зависло, как персонаж старого мультика над обрывом, который пока не посмотрит вниз — не упадёт и не узнает, далеко ли ему лететь.

Она почти выбила ворота школы, а после не удержалась на ногах и упала на колени перед жёлтым корпусом скорой, словно благоговея. Жёсткая тропа разодрала колени в кровь, но это почти не ощущалось.