Шли, очевидно, куда нужно. Полным ходом, затем что спешили. Особо важного ничего не происходило, иначе вызвали бы наверх. Васька лег и укрылся с головой. Во второй раз он проснулся уже утром. По наклону солнечного луча из иллюминатора понял, что было около семи, по мягкому дрожанию борта - что истребитель был на малом ходу.

"Смелый" и "Прочный" шли с транспортным отрядом. Они встретили его на рассвете у перебоины Долгой косы и теперь вели по назначению. Длинной, неровной колонной вытянулись колесные пароходы и баржи. Голова колонны была впереди истребителей, а хвост терялся в дыму.

Быстроходному судну нет ничего хуже похода в конвое. Подлаживайся под черепаший шаг своих транспортов, то и дело стопорь, чтобы не выскочить вперед, а потом мотайся полным ходом вдоль всего отряда, подгоняй отстающих и уговаривай прытких не налезать друг на друга. Настроение на "Смелом" было определенно мрачным.

– Бандуры иродовы, - недоброжелательно заметил Совчук.
– Какую кадриль развели.

– Лихо управляются, - съязвил Савша.

– Без этого не бывает, - вздохнул Ситников,

Всякой неприятности, однако, когда-нибудь приходит конец. В данном случае он пришел низким берегом Камышеватого мыса. Начальник морской дивизии, длинный, с нависшими бровями, товарищ Веселый сам на "Смелом" обследовал местность, ничего подозрительного не обнаружил и приказал начать высадку.

Первая шлюпка отвалила от парохода "Аполлон". На ее носу, держа винтовки наизготовку, стояло несколько моряков, на корме громко и свирепо хрипел граммофон с большой серебряной трубой. За ней пошли другие, бит* ком набитые разномастными людьми, сплошь ощетиненные винтовочными дулами и сидящие в воде почти по планшир. Люди из них выскакивали в воду, бежали к берегу и на песке рассыпались в цепь.

Начальник дивизии за все время, что был на "Смелом", сказал не больше трех-четырех фраз, Он молча осматривал в бинокль прибрежные кусты и так же молча показывал рукой, куда вести истребитель. Хмурил и без того нахмуренные брови и курил. Наконец бросил папиросу в море, предварительно на нее сплюнув, и повернулся к Безенцову:

– Подвези сколько можно. Мне тоже сигать пора.

Он спрыгнул с носа на шестифутовую глубину как был, во всем кожаном, и, высоко подняв над головой наган в кобуре, побрел к берегу.

– Серьезный мужчина, - сказал Безенцов.

– За что только такая фамилия ему дадена!
– удивился Суслов.

– Для обмана, - решил Совчук.

Начальник дивизии был старым рабочим и старым коммунистом. Веселостью он действительно не отличался, зато качеств, необходимых для командования отчаянным предприятием, у него хватало.

Высадка продолжалась весь день. Шли шлюпки с бойцами и пулеметами, с ящиками патронов и пулеметных лент, потом с самоварами и вещевыми чемоданами, потом даже с женами и детьми, кое-каким скотом и курами. Дивизия высаживалась в полном своем составе, со всем своим имуществом.

– Так злее драться будут, - пояснил Совчук, и не ошибся; дивизия дралась яростно.

Весь день разгружались транспорты. На связанных парами баркасах шли полевые трехдюймовки, зарядные ящики и походные кухни, Все новые и новые части выстраивались на берегу. Высадка могла закончиться не раньше глубокой ночи, а противник уже начал подавать признаки жизни: с правого фланга был редкий винтовочный огонь. Оставив "Прочного" для связи, Безенцов на "Смелом" ушел с докладом к командующему; к стоящей в отдалении флотилии. Полчаса спустя Ситников выключил моторы. Истребитель затрясся от холостого хода и, медленно переползая по длинной волне, подошел к борту "Буденного".

Командующий пил чай на крыле мостика. Комиссар флотилии расхаживал взад и вперед, заложив руки за спину. Весь день по радио переговаривались чужие голоса. Белые ходили где-то рядом, и на флагманском корабле красных было неспокойно.

– Так, - сказал командующий, выслушав Безенцова, - так, - и поставил свою кружку на ящик для карт.

Задержка высадки могла стать гибелью, но рассуждать об этом не стоило. Рассуждения не помогают.

Комиссар резко остановился:

– Чего вола крутить? Вели бы баржи прямо к берегу.

– Все равно, - покачал головой, командующий.- Слишком глубоко сидят... Кстати, баржи тоже следует беречь.

С этим спорить не приходилось. Транспортный отряд был собран из последних плавучих средств красного Азовского моря. Их, конечно, следовало беречь. Комиссар повернулся и зашагал дальше.

– Свету осталось часа на два, - негромко сказал Ситников, и командующий с мостика кивнул ему головой. Только два часа были опасными. Ночью белые могли ходить сколько им нравилось. Ночью все равно много не высмотришь.