Еще никогда Ямато так не дрался.

Он мог припомнить все те разы, когда думал, что стоит на грани жизни и смерти: но сейчас те противники казались лишь мелкими сошками на пути к финальному боссу, которым был Харада. Даже тот парень на ринге с кучей дорого хрома, который чуть не размозжил ему голову, сейчас выглядел не так уж и пугающе по сравнению с оперативником «Хорин». Может, потому что тот лишь развлекался; а Харада желал его убить, по-настоящему, без жажды потешить свое самолюбие. И он, по словам Ханзе, не был даже главой отдела, лишь кем-то там, кто следовал за более влиятельными людьми тенью. Страшно было представить, что было дальше.

У Харады было странное, но понятие чести. Сам Ямато здраво оценил свои рефлексы и рассудил, что большую часть времени работал не с огнестрельным оружием, а с холодным (Ханзе насмешливо сравнил его с некой Бансэнсюкай, но Ямато понятия не имел, кто это) — и потому дрался с коротким клинком. Харада ему соответствовал, поэтому сейчас они бились как в старых фильмах давно ушедшей эпохи; только вот Ямато знал, что это не кино, а потому, если Хараде очень сильно приспичит, он переключится на огнестрел, которым разделался ранее с Ханзе и телом Оторы.

В этот раз никто не мог его спасти. Цубаки находилась в процессе отключения; ему пришлось разъединить контакт, поэтому с вирусом Ханзе приходилось разбираться лишь ей. Сам Ханзе был в отключке, где сейчас находилось настоящее тело Оторы, и планировал ли он сам заявиться сюда — тот еще вопрос. Все это вновь заставляло его окунаться головой в воспоминания: только тогда, три года назад, чьи-то действия привели к резне, когда он был один против всех, и он был не в состоянии контролировать себя. Сейчас же наоборот.

Драться против Харады было тяжело. Старые раны болели. Сколько бы Цунефуса не твердил ему взять перерыв между боями, Ямато его не слушал, предпочитая жить настоящим. Ханзе было плевать на его физическое состояние (точнее, он даже и не знал о подобных проблемах), и сейчас, наконец, спустя длительное время, такое небрежное отношение к себе принесло результат. Да, конечно, у него был перерыв в неделю, пока Ханзе занимался своими потайными делишками, но этого было так мало.

Поэтому, в конце концов, Хараде даже не потребовалось переходить к пистолету.

Ямато просто выдохся. Кем бы он там не был три года назад, былая сноровка была утрачена.

Поэтому в ту секунду, когда Харада выбил у него нож из рук, Ямато не удивился. Лишь на секунду испугался, когда после этого тот бросился вперед и очутился так близко к нему, что Ямато впервые нормально разглядел его лицо — и вдруг осознал, что…

Харада ударил первее, чем Ямато смог вмазать ему в челюсть. И затем, перехватив термонож в ладони, нанес сокрушительный удар вниз, по руке, которой Ямато защищался. Он бы попал лишь по хрому, отсек бы только железно, если бы промахнулся сантиметром левее. Но то ли он сумел просканировать аугментацию, то ли ему просто повезло, но Харада ударил так, что из отсеченной части руки у Ямато брызнула кровь.

Он взвыл и повалился на пол, схватившись за покалеченную конечность.

Конечно, он отсек не все — лишь часть того места, где хром впивался в плоть, а потому все было не настолько плохо, как могло. Но крови все равно было много; и еще больно, адски. Хорошо, что клинок нагрелся, из-за чего рану прижгло, но как же больно, как же больно… Первые секунды Ямато не мог толком соображать, в глазах все плыло, и потому то, как тяжело дышит Харада, смотря на него, было единственным, что он углядел.

Поначалу. Но потом понял, что тоже задел Хараду — там, где ткань была посветлее, на торсе, он увидел следы крови.

Наконец, отдышавшись, тот произнес:

— Да уж. Да уж…

И еще что-то, что тяжело было расслышать. Он тяжело откинулся на спину и краем глаза заметил, с каким ужасом на него смотрит Цубаки, зажав руками рот. Они проебались. Не смогли добыть «Химико», не спасли ее… Он так проебался…

Харада неспешно подошел к Ямато и взглянул на него сверху вниз, после чего пинком перевернул на живот. Он говорил с кем-то по связи, это было видно по сияющей оптике и тому, как обрывочно он произносил слова — это были не рассуждения с самим собой.

— Да. Да, конечно. Да, господин Хорин.

Папаша Цубаки, значит…

Когда звонок завершился, Харада шумно выдохнул, после чего резко пнул Ямато под ребра. И продолжал бить, не скрывая садистского наслаждения в глазах.

— Маленький паршивый говнюк! Что, думал, у тебя выйдет пробраться сюда незамеченным?! Сколько спеси, а все у какой-то крысы! Мусор! Дерьма кусок!

Каждое новое слово сопровождалось пинком.

Ямато сжался в клубок, чувствуя, как медленно ускользает от него сознание. Он с трудом фокусировал взгляд на Хараде, говорил себе, что спать нельзя — ни в коем случае, он еще может попытаться что-то придумать, спасти себя, Ханзе, Цубаки… Но сил хватало лишь на то, чтобы зло сверлить Хараду взглядом.