— Давайте сделаем вид, что их больше нет, — сказала Прядка. — Предположим, что в обозримом будущем она лишится своих сил. Из-за… э-э… обстоятельств, которые не имеют ко мне никакого отношения.

Все трое снова на нее уставились.

— Да, конечно. — Салай выпроводила Прядку за дверь. — Так и поступим. Ты уговоришь ее отправиться в Багряное море. Если она согласится, я наверняка смогу убедить Дагов нас поддержать. Большинству убийства так же не по душе, как и нам.

Шепотом она добавила:

— Только помни о нашем уговоре. Замолви за нас словечко перед королем. Объясни, что мы не хотели ничего плохого и что помогли тебе остановить Ворону. Идет?

— Салай, — начала Прядка, — я правда не…

— Понимаю, — перебила та. — Тебе нельзя признаваться. Давай так. Если тебе вдруг выпадет шанс ходатайствовать за нас перед королем, обещаешь, что используешь его?

— Пожалуй, — ответила Прядка.

— Этого достаточно. И удачи.

Капитана Прядка обнаружила на верхней палубе. Та стояла на носу, прислонившись к ограждению, и наливала воду из фляжки в симпатичную оловянную кружку. Солнце клонилось к закату, опаляя горизонт. Прядка шагнула к капитану, и в этот миг бурление прекратилось. Даг, ночной рулевой, отдал приказ убрать паруса, и корабль со скрежетом замер. Словно зверь притих, задремал под нежные звуки ветра, гуляющего в спорах и парусине.

Каждый раз, когда корабль замирал, казалось, что мир сбивается с такта собственной музыки. Прекращалось движение, которое нужно компенсировать, и становилось невыносимо тихо. Мягкий шорох спор был настолько привычным, что его отсутствие воспринималось как нечто противоестественное. Даже на палубе воцарилась тишина, когда Даги спустились на нижние уровни перекусить и сыграть в карты, пока не возобновится бурление.

Капитан не обращала внимания на Прядку. Она выпила воды из кружки и, свесив ее с указательного пальца, уставилась на заходящее солнце. Будто небесный палач вознамерился проследить за правильным окончанием дня.

Прядка заговорила не сразу. Капитан ясно дала понять: ее не следует прерывать, пока она пьет. Прядка лишь надеялась, что она не выбросит кружку в море. Да, на вид кружка без изысков, но то же самое можно сказать и о Прядке. Ей не хотелось, чтобы кто-то из них пропал зазря.

Зеленая луна наблюдала за ними сверху, занимая добрую треть неба. Мне всегда казалось странным, как редко обитатели тех морей смотрят на свои луны. Впервые прибыв на планету, я не мог оторвать глаз. В том, как низко они нависают, ощущается некое злорадство. Пока большинство планетных лун жмутся по углам и ждут приглашения на танец, эти давно на танцполе — и успели нацепить блестки.

— Прядка, что ты здесь делаешь? — наконец спросила Ворона.

Прядка поразмыслила. Если она прямо попросит Ворону взять курс на Багряное море, у той наверняка возникнут подозрения.

— Я хотела кое-что обсудить.

— Я не об этом спрашивала. Я хочу знать, что ты делаешь в море. Чего хочешь?

Будто на этот вопрос так легко ответить. Большинство людей сами не знают, чего хотят, хотя почти всегда терпеть не могут, когда им на это указывают. Кроме того, Прядке всю жизнь казалось, что не стоит просить о том, чего хочешь.

— Я уехала со своего острова, чтобы повидать мир.

— Многие так объясняют свое решение податься в моряки, — сказала Ворона. — Миленькая фразочка, и сбоку бантик. Бороздить моря, повидать сотню разных островов. Проблема в том, что все портовые кабаки до жути похожи один на другой, а больше ты ничего особо не увидишь.

— По крайней мере, я познакомлюсь с множеством самых разных людей.

— Да, верно. Проблема в том, что их внутренности тоже до жути похожи. А будучи смертобежцем, больше ты ничего особо не увидишь.

Прядка отвернулась от Вороны. Поскорее бы корабль двинулся с места. От всей этой неподвижности начинало тошнить.

— Значит, в этом дело? В детском капризе сбежать из дома?

— Да.

Ее ответ, похоже, разочаровал капитана. Вдалеке солнце наконец погрузилось в море и погасло. О содеянном напоминали лишь кровавые отблески на воде.

Прядку тревожило, как часто ей в последнее время приходится лгать. Разумеется, когда лжешь таким, как Ворона, можно особо не расстраиваться. Бить людей тоже нельзя, но подобные социальные условности не распространяются на тигра, который пытается отгрызть вам ногу.

Прядку беспокоил не именно этот случай, а скорее общая плотность исходящей от нее лжи. Да, вся она во благо, но ведь и вышеупомянутый тигр мог верить, что отгрызает ногу во благо. Если точнее, во благо тигра.

Мало-помалу Прядка подбиралась к осознанию: люди не делятся вот так просто на лжецов и не-лжецов. Часто ложь, а значит, и сами лжецы, проистекает из ситуации, воспитания или генетики.

— Вообще есть кое-что еще, — неожиданно для себя сказала Прядка. — Человек, которого я люблю, попал в плен к Чародейке. Я собираюсь добраться до ее острова, сразиться с ней и вернуть его.