– Если мне удастся хотя бы половина из намеченного, я добуду столько военной и политической информации, что она будет гарантировать нам безопасность от русских! – агитировал он за свою идею влиятельных чиновников компании.

Те кивали, но чесали затылки:

– Уж очень все грандиозно. Может, лучше спуститься с небес на землю и наметить себе более реальные задачи?

– Меньшее мне уже неинтересно! – парировал упрямый Бёрнс.

Недоброжелатели шептались и даже заключали пари:

– Этот шотландский выскочка запредельно честолюбив! Никому еще не удавалось посетить Кабул и Бухару за одну поездку. Ставим один против десяти, что этого не сможет и Бёрнс!

Некоторое время затея не находила понимания. В какой-то момент Бёрнс даже сник, думая, что ничего у него не выйдет. Но в декабре 1831 года генерал-губернатор лорд Бентинк вызвал его к себе:

– Дорогой Александр, твоя идея одобрена, деньги выделены, и ты можешь снова отправляться в путь.

– Насколько я могу быть самостоятелен в принятии решений? – на всякий случай осведомился Бёрнс.

– Насколько пожелаешь. Мы в тебя верим! – было ему ответом. – Готовь подробный план операции и денежную смету.

Как оказалось, положительное решение об экспедиции имело под собой серьезную политическую подоплеку.

Сменившее консервативный кабинет Веллингтона правительство либералов Чарльза Грея начало, как и их предшественники, испытывать проблемы с ростом влияния России. Император Николай I вел себя как глава великой державы, и это очень не нравилось в Лондоне. Поэтому с трибун в очередной раз заговорили о русской опасности, о том, что необходимо как можно быстрее договариваться с азиатскими властителями и остановить русских на пороге пустыни. Проект Бёрнса пришелся как раз кстати. Зачем выдумывать что-то новое, когда все уже придумано! Да и сам Бёрнс вполне профессиональный, толковый и, главное, удачливый разведчик. Ему и карты в руки!

В те дни Бёрнс писал в шотландский городок Монтроз сестре: «Правительство Англии напугано намерениями России и хотело бы отправить какого-нибудь умного офицера для сбора информации в странах, граничащих с Оксусом и Каспийским морем… и я, ничего об этом не зная, выступил и добровольно предложил именно то, чего они хотели».

Надо ли говорить, что Бёрнс с энтузиазмом принялся за разработку плана экспедиции. Одновременно подыскал себе и спутников врача бенгальской армии Джеймса Джерарда, любившего приключения и уже бывавшего в Гималаях. Вторым был индус-кашмирец Мохан Лал, говоривший на нескольких восточных языках. Еще один индус, Мохаммед Али, был опытным топографом компании и уже прежде сопровождал Бёрнса в поездке по Инду. Кроме них, Бёрнс взял личного слугу. Джентльмен всегда остается джентльменом, и поэтому кто-то должен его обслуживать…

17 марта 1832 года Бёрнс с товарищами достиг пенджабского города Аттока, где переправился через Инд. Атток принадлежал Ранджиту Сингху, поэтому местные власти приняли англичан весьма радушно. Но далее границы империи сикхов кончались, и впереди был таивший опасности Афганистан.

Бёрнс как опытный азиатский путешественник приказал всем избавиться от лишних вещей, обрить головы, водрузить на них тюрбаны и переодеться в афганские халаты. На пояса все повесили кривые сабли.

– Мы не будем выдавать себя за местных жителей, так как, несмотря на наши одежды, нам никто не поверит! – объявил Бёрнс своим спутникам. – Легенда такая – мы англичане, которые возвращаются в Европу сухопутным путем. Это хуже, чем если бы мы были азиатами, но лучше, если бы нас потом раскрыли как шпионов.

Забегая вперед, отметим, что расчет Бёрнса оказался верным.

Небольшой запас золотых монет путешественники спрятали в одеждах, а паспорта и рекомендательные письма в амулеты. Идти Хайберским перевалом такой маленькой группе было равносильно самоубийству. Поэтому избрали путь по горным тропам. Это было намного труднее и дольше, но зато несколько безопаснее. Миновав Джелалабад, Бёрнс направился караванным путем на запад к Кабулу. Горную дорогу окружали покрытые снегом вершины Гиндукуша. Ночевали где придется, один раз даже в деревенской мечети. Перед Кабулом путешественников обыскала стража, но ничего не нашла. А повертев в руках секстан, их вообще приняли за… волшебников.

Весенний Кабул всегда был красив. Аскетичность глинобитных домов компенсировалась многочисленными садами с фруктовыми деревьями. Чего там только не было: персики и сливы, абрикосы и груши, яблоки и айва, вишни и грецкие орехи, тутовые ягоды, гранаты и виноград… В садах неумолчно пели соловьи…

Уже на следующий день Бёрнс попросил передать Дост Мохаммаду о своем прибытии и письма для него. Через несколько дней Бёрнс был приглашен в крепость Бала-Хиссар, внутри которой располагался дворец властителя.

К удивлению Бёрнса, Дост Мохаммад оказался внешне весьма простым человеком. Англичанина он принял, сидя на ковре в келье аскета, лишенной даже намеков на мебель. Но это впечатление было обманчиво. Дост Мохаммад был признанным мастером интриг, предательств и тайных убийств. Именно эти качества позволили ему уничтожить своих братьев-конкурентов, а затем изгнать из Кабула бывшего шаха Шуджи-шаха (того самого, которого Бёрнс встретил во время прошлой своей поездки в приграничном Ладхиане).

Не зная грамоты, Дост Мохаммад тем не менее властно и твердо держал в руках подвластные земли. Впрочем, эмир контролировал далеко не весь Афганистан, а только его центральную и восточную части. В западной части страны властвовал Камран-шах, на которого, как мы помним, сделал ставку лейтенант Конолли, считавший жизненно важным удержать принадлежащий Камран-шаху Герат от захвата персами.