Парламентарии требовали сохранить мир путем… угрозы войны, а также обеспечить свободу английской торговли в Черном море через присутствие там королевского военного флота.

Прочитав очередное донесение Поццо ди Борго, император Николай I сокрушенно покачал головой:

– Это война! Страшная война!

Вызванному в Министерство иностранных дел лорду Дерхэму граф Нессельроде объяснил:

– Наш император ни за что не изменит своего образа действий и будет защищать права России во что бы то ни стало.

В подтверждение этих слов вскоре последовал приказ Николая привести в состояние боевой готовности армию и флот, а Черноморскому флоту быть в готовности к перевозке 5-го пехотного корпуса на Босфор в течение 24 часов.

Между тем провокации у черноморских берегов продолжались. В апреле 1837 года бывший владелец «Виксена» Белл отправился из Константинополя в Трапезунд, где нанял турецкую фелюгу и купил серьезный груз пороха. Затевалась новая провокация. Впрочем, наша разведка в Турции на этот раз сработала, и вскоре начальник Главного Морского штаба князь Меншиков уже знал о новой английской затее.

В мае 1837 года Белл тайно высадился у абхазов, выгрузил порох и снова начал агитировать горцев на войну с русскими, обещая поставки свинца и пороха. А чтобы горцы осознали свою ответственность перед Лондоном, он подарил абхазам знамя якобы от… британского монарха.

Самое удивительное, что с контрабандой в Абхазию прибыл и некий авантюрист Лонгворт, который представился доверчивым абхазам личным посланником английского короля. В ответ за головы Лонгворта и Белла была объявлена премия в 10 тысяч рублей серебром, позднее ее объем серьезно вырос, но поймать английских агитаторов так и не удалось. Белл и Лонгворт продолжили свои вылазки к кавказским берегам, распространяя антирусские воззвания и слухи.

В мае 1837 года командующий войсками Кавказской линии генерал-лейтенант Вельяминов докладывал кавказскому наместнику фон Розену: «Прошлогодние английские агенты вручили собранию горцев бумагу от имени своего правительства, с которою советуют им явиться к начальствующему на Кавказе и объявить, что они совершенно смиряются; чтобы он с своей стороны прекратил военные действия, что Россия не имеет на них никакого права, как на народ, независимость коего всеми признана». В случае нашего отказа принять эти условия английские эмиссары предлагали черкесам отправить посольство в Стамбул, так как султан и египетский паша якобы уже подготовили флот из 300 кораблей с десантом и грузом всего необходимого для войны.

– Нам недвусмысленно угрожают применением силы, а потому надо готовиться к обороне кавказского побережья от англичан! – принял к сведению письмо барон Розен.

Зимой 1837 года казалось, что война между двумя великими державами вот-вот разразится. С декабря 1837 года под личным наблюдением Николая I военные инженеры приступили к модернизации укреплений Кронштадта – строились кирпичные и каменные форты и батареи, облицованные гранитом. На артиллерийских позициях устанавливалась мощная артиллерия. Хуже дело обстояли с Севастополем, где все укрепления были старыми, а новые равелины только достраивались.

Надо сказать, что в планах Лондона был предусмотрен даже поход английской армии в Персию! Для этого армия Ост-Индской компании была срочно доведена до 147 тысяч (из них европейской пехоты – 13 тысяч, туземной – 134).

Но война так и не состоялась. Причина отказа Англии от нее была банальна – Англия просто не нашла себе союзника для борьбы с Россией, Франция не хотела рисковать участием в войне за свободу плавания у берегов Черкесии в союзе с Англией, тем более что в это время усиливались ее собственные противоречия в Северной Африке с Турцией и Испанией. Еще менее желала войны Австрия. Даже турки, прикинув, что война в любом случае будет вестись на их территории, повернулись к Лондону спиной. Ну, а в одиночку воевать англичане не привыкли.

После этого наступила пауза. А затем в Лондоне сделали вид, что ничего собственно и не произошло. Дело «Виксена» было предано полному забвению. Фактически, несмотря на то что Англия попортила нам немало нервов, Петербург свою позицию отстоял и под угрозы Туманного Альбиона не прогнулся. Пошел на попятную и воинственный Пальмерстон, который, выступая, теперь невнятно говорил:

– Мы отрицаем принадлежность Черкесии России de facto, но не оспариваем власть Петербурга над Анапой, Поти и Суджук-Кале.

Вскоре Уркварт был отозван из Турции. Связи при дворе не помогли, а его главный заступник – король Вильям IV – вскоре умер.

Вернувшись в Англию, Дэвид Уркварт попытался было начать борьбу с Пальмерстоном, обвиняя главу Форин-офис, что тот был подкуплен русскими. Но Пальмерстон легко отбил эти наскоки, и Уркварт навсегда исчез из большой политики. Любопытно, что Карл Маркс в переписке со своим другом Энгельсом считал Уркварта «форменным маниаком» в его обвинениях Пальмерстону и поклонении туркам. Ненависть же Уркварта к России Маркс считал вполне обоснованной и справедливой…