Увидев парламентера, кокандцы стрельбу прекратили.

Спустя некоторое время из укрепления вышла делегация, которая была принята Броневским в поставленной наскоро походной палатке. Делегаты заявили, что они с симпатией относятся к русским, но крепость они построили на казахской территории, которая издавна принадлежит Коканду, и уходить отсюда не намерены.

Когда Броневскому надоело слушать этот вздор, он, прервав очередного оратора, заявил:

– Если в течение двух часов не сдадитесь, то вам придется испытать силу русского оружия!

Понурые переговорщики удалились.

Когда срок ультиматума истек, а из крепости никакого ответа не поступило, Броневский приказал начать бомбардировку крепости из пушек.

На наш первый залп кокандцы ответили также огнем. Но когда внутри крепости разорвалось несколько начиненных порохом гранат, в крепости началась паника.

– Смотрите! Смотрите! – закричали вокруг солдаты. – Кажись, наша берет!

Броневский навел подзорную трубу туда, куда указывали солдаты, и увидел, как с крепостного флагштока медленно сползает вниз кроваво-красное кокандское знамя, а вместо него лихорадочно поднимают огромную белую простыню.

После этого отворились ворота крепости, и оттуда вышел комендант с ближайшим окружением, неся на атласной подушке ключ от крепости.

– Мы просим пощады! – разом прокричали вышедшие и также дружно рухнули на колени.

Взяв ключ, Броневский повертел его в руках. Ключ был железный и тяжелый.

Броневский искал среди вышедших старшин Лашкара кушбеги и Саржана Касымова, но их не было. Как сообщил комендант, они покинули крепость и поспешно ушли на юг, когда Броневский с казаками еще только начинали свой поход.

– Никаких неприятностей никто вам причинять не будет! – объявил полковник свою волю побежденным. – Пусть ваши воины выходят поодиночке из крепости и складывают оружие.

Все было беспрекословно исполнено. Спустя час перед полковником уже была груда сабель, копий и фитильных ружей, а поодаль теснилась испуганная толпа пленных.

После этого всем пленникам был роздан необходимый провиант, на всех дали и сотню лошадей, с тем чтобы гарнизон мог добраться до границ своего ханства. Но прежде чем отпустить пленников, Броневский заставил их срыть построенные укрепления.

Когда от крепости Уллу-Тау осталась лишь гора камней и земли, кокандцев отпустили. С отпущенными пленниками Броневский передал Лашкару кушбеги и Саржану Касымову письма, в которых предупредил, чтобы они впредь не пытались нападать на российских казахов, «в противном случае гнев Великого Монарха возтяготеет на них».

Подводя итог походу, Броневский написал: «Благоуспешным действием вся степь наша очищена от врагов и подданные волости остались неприкосновенны, получив на самом деле удостоверение, до какой степени наше Правительство, приняв их (казахов) однажды под свое покровительство, готово на их защиту».

Возвращаясь, Броневский отделился от отряда с адъютантами и шестью казаками и прямой дорогой двинулся в Кокчетавский окружной приказ, а оттуда в Петропавловскую крепость. Передвижение вдоль берега Ишима маленькой группы всадников не осталось без внимания кочевавшх вокруг казахов. Местный султан Габбай-Дулла-Вали-хан лично выехал навстречу, чтобы поблагодарить русских избавителей. Поставлена огромная юрта из белых войлоков, устланная коврами. Обменявшись подарками, отобедав и отдохнув, Броневский со спутниками продолжили путь домой с чувством исполненного долга. После этого в степи на некоторое время наступило затишье.

Но прошло время, испуг перед русскими притупился, и кокандцы вместе с казахскими разбойниками снова стали тревожить мирные кочевья.

Время в Азии течет так медленно, что кажется, будто оно совсем остановилось. Из века в век все остается неизменным: выжженные солнцем степи, безмолвные пустыни, да бредущие по ним караваны.

Медленно и мерно шагают верблюды, позванивают колокольчики на их шеях, покачиваются в такт ходьбе дремлющие погонщики. Так было тысячу лет назад. Так происходит и сейчас.

Вот движется по бескрайним просторам на север очередной караван. Не близок его путь. От Бухары до русского Оренбурга две с половиной тысячи верст, на что уйдет полгода. Еще столько же обратно. Сходил погонщик три десятка раз с караваном – вот и жизнь прошла.

Если бы можно было окинуть с высоты взглядом всю огромную Азию, то взору предстали бы тысячи и тысячи караванных троп. Словно огромная кровеносная система, пронизывают они огромные просторы, питая их жизнью. Караванные пути – основа основ Центральной Азии. Им подвластно все: ханства и царства, народы и цивилизации. Порой кажется, что им подвластно само время.