Среди общего количества керамики на долю гончарных изделий приходится не более 40 %. Основную массу изделий представляет традиционная местная лепная керамика, генетически восходящая к комплексам куштановицкой культуры раннего железного века. Среди лепной керамики наиболее распространены горшки с примесью дресвы, шамота и крупнозернистого песка, которые представлены баночными, биконическими и выпуклобокими формами (табл. XXVIII, 16–23). В орнаментальных мотивах преобладают налепной расчлененный валик, шишечки, расположенные симметрично с четырех сторон ту лова, налепные «полумесяцы», пальцевые защипы и т. п. (табл. XXVIII, 16–18, 23). Широко распространены также миски, отличающиеся более тщательным изготовлением, чем горшки. В качестве отощающих примесей использовался мелкозернистый песок. Поверхность мисок сглаженная, ровная, иногда имеет слабое черное лощение. Чаще встречаются большие миски с загнутыми внутрь венчиками, а также строго конические миски с прямыми стенками. Имеются также миски с высоким вертикальным венчиком (табл. XXVIII, 7–9). Среди материалов поселений есть большое количество лепных черпаков, изготовленных из грубого теста с примесью шамота и дресвы. Наиболее часто использовались выпуклобокие черпаки-кружки с небольшим ушком, черпаки приземистой формы, украшенные рядом шишечек (табл. XXVIII, 11–15). Известен также тип гетских черпаков с массивной ручкой, их венчики иногда украшены косыми насечками. Среди лепной керамики много миниатюрной посуды различной формы.

К востоку от Карпат кельтская керамика представлена лишь серией серых гончарных сосудов на поселении Бовшев (Крушельницкая Л.И., 1965, рис. 29), гончарной сероглиняной урной из погребения Залесье (Беляшевский Н., 1904, с. 17) и находками обломков графитированной керамики на поселениях Бовшев, Горошова (Пачкова С.П., 1983, с. 45), в погребении 115 зарубинецкого могильника Велемичи (Кухаренко Ю.В., 1964, с. 29).

Основы европейской хронологической системы эпохи Латена были заложены работами О. Тышлера (Tischler О., 1885) и П. Рейнеке (Reinecke Р., 1902). Предлагались и другие системы членения латенской культуры, базирующиеся по преимуществу на материалах Франции и Швейцарии (Dechelette J., 1908–1914; Viollier D., 1916), но наибольшее распространение получила терминология П. Рейнеке с подразделением на ранний (ступени А и В), средний (ступень С) и поздний (ступень D) Латен. Ступень А датировалась V в. до н. э., ступень В — IV в. до н. э., ступень С — III–II вв. до н. э. и ступень D — I в. до н. э. Затем ступени эти были подразделены еще на B1 и В2, C1 и С2 и на D1, D2 и D3.

Что касается культур Северной Европы, то для разработки их хронологии до сих пор не утратила значения книга Й. Костшевского о древностях латенского времени на территории Польши (Kostrzewski J., 1919). Предложенная им типология фибул остается неизменной, и терминология повсеместно принята в европейской археологии.

Существенное влияние на дальнейшие хронологические разработки латенской культуры оказал и более поздний труд искусствоведа П. Якобсталя (Jakobstahl Р., 1944), где прослеживались изменения стилей кельтского прикладного искусства — раннего, фантастического, вальдальгесхаймского, пластического (с переходным стилем «чеширского кота» между ними) и гундеструпского.

Принципиально новую систему хронологии латенской культуры предложил Ян Филип (Filip J., 1956). В истории кельтов он выделил ряд периодов — «доисторической экспансии», «исторической экспансии», «среднеевропейской консолидации», «расцвета оппидумов» и период упадка, а на археологическом материале ряд горизонтов совместных находок с вещами того или иного типа — «горизонт духцовских фибул», «горизонт фибул с шаром», «расчлененных и скрепленных фибул» и «выбитых поясов» и т. д. Все даты Я. Филипа оказались выше рейнековских. Духцовские фибулы переместились из IV в III в. до н. э., среднелатенские скрепленные фибулы — из III во II в. до н. э. и т. д. Исследователь не составлял корреляционных таблиц и поэтому не мог учесть частоту совместных находок. Внимание его невольно заострялось на случаях «переживания» вещей, на сочетаниях их с типами следующих ступеней, что и привело при использовании принципа датировки «по самой поздней вещи» к сдвигу всей системы вверх.

Р. Хахманн обработал корреляционным методом огромный материал всех крупнейших могильников латенизированных культур Северной и Восточной Европы (Hachmann R., 1961). От термина «Латен» но отношению к ним он отказался и подразделил весь период «позднего предримского времени» на три фазы — раннюю, среднюю и позднюю. Для некоторых территорий и могильников выявилась возможность и более дробного деления. Работал Р. Хахманн исключительно в ключе относительной хронологии, в его объемном труде почти нет абсолютных дат. И только в самом конце он попытался установить начальную дату всего периода, убедился, что для этого нет твердых оснований, и предложил — «около 120 г. до н. э.» (Hachmann R., 1961, s. 244–258).

Обстоятельность и солидность трудов Я. Филипа и Р. Хахманна произвела большое впечатление. Об оговорках и призывах авторов к осторожности исследователи вскоре забыли, датировками стали широко пользоваться, в том числе и советские исследователи (Кухаренко Ю.В., 1964; Мачинский Д.А., 1963; 1966а; 1966б; Амброз А.К., 1966; Бiдзiля В.I., 1971; Никулицэ И.Т., 1977 и др.). Вскоре, однако, стали ощущаться противоречия хронологии Я. Филипа и Р. Хахманна фактическому материалу и конкретным разработкам локальных хронологических колонок в самых разных частях Европы. Выявились противоречия и в хронологии латенизированных культур Восточной Европы — зарубинецкой и Поянешти-Лукашевка. Хронология могильников, определяемая по фибулам, стала расходиться с датировками поселений, ранняя дата которых определялась по находкам ручек эллинистических амфор со штемпелями. Античная: хронология расходилась с латенской.

Наталкивали на необходимость пересмотра всей системы и работы специалистов по раннеримскому времени в Европе (Motykova-Sneidrova К., 1963; 1965; Rieckhoff S., 1975). При принятии датировок Филипа-Хахманна не оставалось места для целого горизонта совместных находок с прогнутыми позднелатенскими фибулами вариантов М-N-О по Костшевскому. Их нет еще в материалах ступени D1, с оппидума Манхинг в Баварии, погибшего, как считалось, в 15 г. до н. э. при оккупации римлянами. А на рубеже эр или даже с 9 г. до н. э., когда началось строительство римских воинских лагерей на Рейне и Дунае, наступало уже раннеримское время. На три типологических поколения широко распространенных фибул оставался лишь интервал в шесть-семь лет. Кроме того, выяснилось, что амфоры в Манхинге не августовского и даже не цезаревского, а еще доцезаревского времени. Первым эти противоречия подметил сам Р. Хахманн (Hachmann R., 1961, s. 252, 253), а затем серия специальных работ подтвердила реальность снижения даты Манхинга (Christlein R., 1964; Glusing Р., 1964–1965; Rieckhoff S., 1975).