Шрифт:
Вероятно, Ильич, как и многие, долго не знал имени автора музыки. Тот был всего лишь столяром-модельщиком, скромно жил в предместьи Парижа.
Но стихи поэта-революционера Эжена Потье, его благородная героическая жизнь были известны Ленину. К 25-летию со дня смерти Потье, Владимир Ильич написал о нём статью. Он рассказывал читателям о трудной судьбе поэта-коммунара и славной жизни его песни.
«Коммуна подавлена… а „Интернационал“ Потье разнёс её идеи по всему миру, и она жива теперь более, чем когда-нибудь»,— писал Ленин.
«…Эта песня переведена на все европейские и не только европейские языки. В какую бы страну ни попал сознательный рабочий, куда бы ни забросила его судьба, каким бы чужаком ни почувствовал он себя без языка, без знакомых, вдали от родины,— он может найти себе товарищей и друзей по знакомому напеву „Интернационала“.
Рабочие всех стран подхватили песню своего передового борца, пролетария поэта, и сделали из этой песни всемирную пролетарскую песню».
В 1902 году «Интернационал» стали петь по-русски. Перевод сделал русский революционер горный инженер А. Я. Коц. Он жил в эмиграции в Париже. Вместе с французскими рабочими в дни революционных праздников он шагал к священному месту парижан — Стене Коммунаров, вместе с ними пел «Интернационал». Песня Потье с её вдохновенными стихами и великолепной музыкой была для него поэтическим и музыкальным воплощением идей пролетарской революции. Ведь об этом же писал в своих статьях Ленин. А Коц зачитывался ленинскими статьями, учился на них борьбе. Шагая в колоннах французов, молодой горняк думал о России. В мечтах ему виделись родные города, залитые толпами восставшего народа. Ему представлялось, как стройно и торжественно будет звучать Интернационал по-русски. Его перевод вышел сильным, воодушевляющим. Это было большое событие: теперь русские революционеры могли петь «всемирную песнь революции» на родном языке! Ею стали завершаться партийные съезды и собрания.
Партийная печать, большевики-подпольщики понесли боевой пролетарский гимн в массы. Горячие призывы «Интернационала» зазвучали в ленинских статьях и выступлениях.
Угнетатели дрожали перед великими песнями революции. Они с ненавистью набрасывались на печатные листки, открытки, листовки и нотные сборники, где были напечатаны бесстрашные песни. В архивах обнаружено даже «Дело о наложении ареста на нотную тетрадь „Интернационала“».
В январе 1913 г. Ленин написал статью «Развитие рабочих хоров в Германии». К тому времени в немецких рабочих хорах было уже сто тысяч певцов. Ленин рассказывал о первых шагах рабочих певческих обществ, об участии в них выдающихся немецких революционеров Бебеля и Лассаля. Он с возмущением писал как «подлые полицейские препятствия» мешают пропаганде революционной песни. Статья Ленина заканчивается вещими словами: «Но никакие полицейские придирки не могут помешать тому, что во всех больших городах мира, во всех фабричных поселках и всё чаще в хижинах батраков раздается дружная пролетарская песня о близком освобождении человечества от наёмного рабства».
Пришло время, и революционный народ России не только раскрыл двери тюрем для людей, но освободил и песни. Широкой волной выплеснулись они на улицы. И Владимир Ильич услышал их из уст тысяч людей, заполнивших площадь у Финляндского вокзала, когда в апреле 1917 года вышел из вагона…
Долго ждал Ленин революции. Она представлялась Ильичу в мечтах много раз. Ещё первого мая 1899 года в Шушенском в тесном кружке ссыльных распевались запретные песни, а ночью Владимир Ильич взволнованный, возбуждённый не мог уснуть, мечтая о мощных рабочих демонстрациях, в которых когда-нибудь примет участие. И когда Ленин дирижировал пением своих единомышленников в Карпатских горах, он чувствовал приближение этих великих событий — до них оставалось каких-нибудь три года…
Известие о февральской революции в России! Волнения, хлопоты, усилия и борьба за возможность попасть на родину. И вот разрешение выдано! Ленин и его соратники уже в вагоне. Теперь уже дни — не годы отделяют его от родины. Владимир Ильич готовится, напряжённо работает. Но иногда у дверей его купе раздаются звонкие голоса. Это молодые спутники. Они просто не в силах сдержать бурный восторг от предстоящей встречи с революционной Россией, и радость выплёскивается песней. Гурьбой шли «давать серенаду» Ильичу… Встав у его купе, запевали:
Скажи, о чём задумался, Скажи нам, атаман…Если дверь открывалась и «атаман» выходил в коридор, на него обрушивался поток любимых песен и среди них непременно «Свадьба» Даргомыжского. Владимир Ильич не мог устоять перед песней, он слушал и пел со всеми, и молодёжь сияла от счастья, а поезд мчался вперёд к Петрограду.
В ту первую апрельскую ночь приезда в Питер в бывшем особняке Кшесинской — там теперь был Петроградский Комитет партии — Ильича окружили руководящие деятели партии, вчерашние подпольщики, с которыми он ещё недавно держал тайные связи из-за рубежа. Теперь они глядели друг другу в глаза, могли крепко пожать руки, вместе обсуждать и принимать важные, неотложные решения. И в этот долгожданный, волнующий, наконец-то сбывшийся час Ленин предложил партийным товарищам спеть «Варшавянку». «На бой кровавый, святой и правый»…— знакомые слова звучали как наказ. Предстояла кровавая, тяжёлая борьба за социалистическую революцию.
А вскоре после знаменательной ночи, в такой же холодный ноябрьский вечер, моряки, охранявшие Смольный, грелись у костра и тихонько напевали «Вечерний звон». Матрос с минного заградителя «Амур» Э. Я. Ныу гудящим басом старательно выводил: «Бом, бом»… К костру подошёл Ленин. Склонив голову, чутко слушал пение. Заметив Ильича, Ныу смутился — казалось, что поёт преплохо, и «бом, бом» у него совсем на колокол не похоже.
Когда кончилась песня, Владимир Ильич спросил: «Что же вы печальные песни поёте?» «Мы умеем петь и весёлые, товарищ Ленин»,— откликнулись матросы.
«Вот это уже лучше. Теперь надо петь бодрые песни»,— заметил, прощаясь, Владимир Ильич.
Долго ещё закалённые в борьбе песни звучали на уличных демонстрациях, на митингах, в цехах заводов, в фойе театров, на фронтах гражданской войны, на субботниках. И голос Ленина вплетался в голоса трудового народа.
1 мая 1920 года. Всероссийский субботник. Ленин работал как и все, но он был особенно весел и оживлён. В этом субботнике он видел «Великий почин»,— начало осуществления мечты о свободном труде. Кругом звенели песни. Перед началом митинга на набережной Москвы-реки собрались рабочие. Сюда пришёл Ленин. Рабочие окружили его, а рядом комсомолки-ткачихи завели песню. И неожиданно для всех вождь партии, председатель Совнаркома подхватил старую знакомую песню: